– Тогда он был таким же, как и вы. Вы почти сразили Мардмора.
– Почти не считается.
– Впереди ещё битва.
Где-то в небе послышался орлиный клёкот. Троин поднял взгляд и вгляделся вдаль. Над его головой парил большой орёл.
– Это Брондан. – подумал Троин.
Орёл покружился и сел на плечо Троина.
– Ну, какие новости? – спросил его Троин.
Орёл проклекотал ему что-то в ответ.
– Понятно. – ответил Троин и выловив из стоящего рядом котла кусок мяса, дал его птице.
Орёл ухватил еду клювом, взмахнул крыльями и улетел прочь.
– Даже не поблагодарил. – усмехнулся Троин. – Вот курица…
– Ну, что там? – спросил Этельдор?
– Гномы Айрондора идут к нам навстречу. Скоро пересечёмся.
– Понятно. Значит, скоро наступаем.
Этельдор куда-то ушёл, а Троин пошёл к своей палатке, которую Трамдин уже сворачивал.
– Скоро выходим. – сказал ему Трамдин, пытаясь запихнуть палатку в мешок. – К вечеру может быть, уже и Гаррабад покажется. Ты там раньше был?
– Нет. Отец был. А я нет. Теперь вот и мы с тобой побываем. Твой отец ведь в молодости был оруженосцем моего отца?
– Да. Потом стал управлять крестьянской общиной. Он был тяжело ранен в ногу и ушёл в отставку.
– Понятно.
– Ну что, вы готовы? – спросил незаметно подошедший из-за спины Этельдор.
– Да, всё готово. – ответил Троин.
Тем временем Мардмор и его приспешники вернулись в Гаррабад. Мардмор ещё три дня валялся без чувств, а когда пришёл в себя, то накричал на всё, что шевелится и в припадке неудержимой ярости сломал себе нос и чуть не выбил второй глаз, не говоря уже о том, что он переломал и повыбивал своим воинам, которые так и разбегались от него, как мыши от голодного кота.
– Позор! Позор! – кричал он, стуча ногами по земле и кусая себя за руки. – Чёртовы недоумки!!! Недоумки! Недовоины! Недогоблины! Кучка позорников! Придурки! Мрази!
В бешенстве Мардмор носился по залам Гаррабада, как разъярённый вепрь и швырялся всем, что под руку попадётся. И неизвестно, сколько бы ещё попали под горячую руку, если бы не вовремя отвлёкшая его старуха Ангуис.
– Ваша Мерзость, – обратилась он к нему, – у меня есть для вас вести.
Мардмор обернулся и подошёл к ведьме.
– Говори, не затягивай!
– Брондан Камнелом из Айрондора.
– Та-ак…
– Трёхтысячное войско гномов видели в Пустыне Смерти. У них катапульты, баллисты и бочки с маслом.
– Это чертовски скверные новости. Тысяча у эльфов, три тысячи у гномов, боевые машины… Тёмный побери это дерьмо… Будет жарко. Кстати, что там у Бавера, есть вести от него?
– Бавер сделал своё дело. Великие хранители мертвы. Арксторн залит кровью гномов. Народ бунтует, но это ненадолго. Правда, сыновья хранителей объединяются в альянс противостояния, собираются идти на твердыню Шелковласов, а потом ударить по дворцу.
– Что?! – вдруг вскричал Мардмор, едва не схватив старуху за шкирку. – Какого Тёмного?! Какого Тёмного он оставил их сыновей в живых!!! Болван… Придурок! О чём он только думал… Ну, зато теперь Арксторн под нашей властью. Гномы сами навлекли на себя беду. Пусть знают, как мне перечить. Клан Остроглазов доживает последние дни, великие хранители мертвы. На троне ставленник Гаррабада. Это победа…
– Первая победа, Ваша Мерзость. – поправила Ангуис. – Война только началась, и мы лишь выиграли первое сражение. Пока Остроглаз упивается нашим разгромом на Флаорине, он даже не подозревает, что он уже повержен.
Рот Мардмора осклабился в злорадной улыбке, обнажив острые стальные зубы. Царь гоблинов рассмеялся.
– Да! – поддержал он. - Этот идиот даже не знает, во что он вляпался. Его отец в молодости был таким же. Помню, как однажды он решил расправиться со мной в одиночку в битве в Гаррабаде во время Войны Стали и Камня. Я преподал ему урок. Этот маленький придурок со своим жалким отрядом из пары десятков жалких самоубийц заманил меня на отрог, и когда мои воины перебили его сброд, то этот олух решил сразиться со мной один на один. И я согласился. Не потому, что решил проявить это, как его, благородство, а просто решил позабавиться. Подумал, дескать, почему бы и не убить мелкого наглеца своими руками, а заодно показать его королю-папаше свою расправу. Эти гномы всегда были слишком борзыми мелкими гадёнышами. Однако этот ублюдок храбро сражался, даже глаз мне выбил. Но я так озверел, что одним взмахом чуть брюхо ему не вспорол. Помню, как его оруженосец уносил его всего в крови с поля боя. Жаль, что отряд его брата меня отвлёк, а то бы добил.
– Ваша Мерзость.
– Что тебе ещё?!
– Книга Ангромора у нас. Значит в наших руках сейчас ключ к темнице Ангромора. Чем скорее мы создадим печать, тем раньше мы начнём Последнюю Войну.
– Сейчас не время. Впереди ещё одно сражение. Надеюсь, для Остроглаза и его железного братца оно станет последним.
– Как скажете, Ваша Мерзость…
Ангуис тихо удалилась прочь, растворившись во мраке туннелей, а Мардмор вышел на стены крепости, где под чёрными флагами стояли закованные в тяжёлые, покрытые шипами латы, его воины. Властным взглядом он окинул простирающуюся перед ним даль и войско гоблинов, разбившее палатки у стен неприступной цитадели. Тысячи гоблинов как мелкие муравьи копошились где-то недалеко от подножия, и ещё столько же стучали кирками по горной породе и молотами по наковальням в недрах самой горы. Мардмор смотрел вниз, наблюдая за тем, как его воины упражняются с оружием, . На стенах и башнях Гаррабадской крепости устанавливали оборонительные орудия. Мысль Мармора сбил подошедший к нему, гремя латами, здоровенный двухметровый гоблин в шлеме, украшенном огромными рогами тура.
– Ваша Мерзость! – обратился он к Мардмору зычным басом.
– Что, генерал Брунг? – отозвался Мардмор. – Только ненужно опять плохих новостей.
– Всё, как вы приказали, сделано. Камнемёты на каждой башне и на стенах.
– А смола?
– Двадцать котлов.
– Больше нельзя?
– Можем заготовить ещё пять.
– Десять.
– Как прикажете.
– Плохая новость. Айрондор вступает в войну.
– Сколько их?
– Три тысячи воинов, камнемёты, стреломёты и бочки со смолой.
– Мы выстоим, Ваша Мерзость.
– Хотелось бы надеяться. Сегодня вечером созовём вече.
– Да, Ваша Мерзость.
– Если, Брунг, мы провороним Гаррабад, я с тебя заживо шкуру сниму.
– Понял, Ваша Мерзость.
– Исполняй.
– Слушаюсь, Ваша Мерзость.
Меж тем войско Векового Леса шло всё дальше и дальше по бесконечной безжизненной пустыне под лучами кроваво-алого солнца. Всё в этих местах всеми силами пыталось противостоять жизни в любых её проявлениях, кроме гоблинов. Ни воды, не зелени, ни живности. Сухая окаменевшая за тысячи лет, совершенно бесплодная почва обжигала ноги даже через подошвы. Воздух был таким тяжёлым, густым и знойным, что каждый вдох был, как глоток кипящего свинца, а каждый выдох был с таким облегчением, как будто вылетела кость из горла. Солнце светило так ярко, что выжигало глаза и грело так сильно, что варило бедняг заживо в собственном соку.