– Проклятая пустыня. – ворчал Трамдин, на ходу валясь с ног. – Чёртово пекло.
– Терпи, Трамдин. – подбадривал его Троин, а сам уже задыхался от жаркого воздуха, смешанного с резким запахом пота, тления и гоблинов. – Терпи, немного осталось.
– Эх, хорошо, что Фрея меня не видит. – Трамдин тяжело вздохнул. – И как она там сейчас…
– Она бы тобой гордилась.
– Она бы плакала, а я не хочу, чтобы она плакала.
– Ты любишь её, верно?
– Ты же это знаешь.
– А она тебя?
– Ты же это знаешь…
– Ты славный малый, Трамдин. Верный друг, отважный воин, добрая душа. Думаю, с тобой она будет счастлива, как ни с кем из соседних богатых лордов.
– Но я даже не рыцарь.
– Думаешь, ты недостоин рыцарства?
– Я не заслужил, ни плаща, ни меча. Я лишь всё время подвожу тебя.
– Плащ это всего лишь кусок ткани, а меч это кусок металла. А рыцарь это состояние души. Не каждый рыцарь достоин своего звания. Многие, кто достойны меча, пасут свиней и спят с ними в одном загоне, а многие, кто гордо носит меч и рыцарское знамя, сами – те ещё свиньи по сути своей. И в грязи можно быть чище чистых, запомни это. И вовсе ты не такой уж и непутёвый. Убить дракона в одиночку, в то время, как вокруг полыхает земля и бушует сражение… Это тебе, знаешь ли, не шутки.
– Это было безрассудно. – возразил Трамдин. – И неосмотрительно.
– Это было отважно. Даже я бы не решился, хотя кто знает.
– Тебя убили из-за меня. – не отступал Трамдин. – Я не смог защитить тебя. Я не смог остановить тот кинжал.
– Тебя обезвредили исподтишка, а это с их стороны было подло. И меня тоже убили подло. От подлого удара никто не защищён. Твоя ошибка была лишь в том, что ты не убил этого Борги, или как его там Сугнак назвал. Ну ничего. Пока есть время учиться на ошибках – учись. Весь жизненный путь это дорога, вымощенная ошибками. Если мы не ошибаемся, значит мы не принимаем смелых решений. А тот, кто не отваживается, тот не живёт. Но всё-таки нужно избегать допускать ошибки. Второй раз сесть в лужу, в которой уже бывал – глупо.
Время как будто тянулось или вовсе остановилось, как и жизнь в этой пустыне. Казалось, что войско шло уже несколько дней, хотя солнце не сдвинулось и с места. Идти было всё труднее, и даже эльфы, устойчивые к жаре и к холоду успели заметно вымотаться. А дорога была длинной, очень длинной. Всё дальше и дальше, а силы были на исходе. Даже дыхание там было пыткой. Единственное, что спасало от жары это то, что грифоны остужали воздух своими крыльями. Но этого не было достаточно. Вода тоже не помогала, так как она нагрелась под солнцем, и пить её при такой жаре было невозможно. А они всё шли и шли вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь. Ближе к закату жара постепенно начала спадать, и дышать становилось легче. Но это облегчение будет недолгим, ведь впереди их ждала морозная ночь. Когда на горизонте показался Гаррабад, Этельдор велел разбить лагерь и выставить караулы. Ближе к сумеркам эльфы управились с палатками. Троим эльфом и Трамдину велели стоять в дозоре. Троин и Этельдор ушли в шатёр обсуждать тактику предстоящей битвы. Ночь была тихой. Впрочем, какой ещё может быть ночь в безжизненной пустыне. А воздух становился холоднее и холоднее, совсем, как зимой на севере. Трамдин расхаживал туда-сюда вокруг палатки, выдыхая пар и пряча руки в рукава. Холод стоял такой, что пробирало до костей. Гном стоял и пристально всматривался вдаль, не идёт ли кто-нибудь неподалёку от лагеря. Но никого не было видно. Но прошло немного времени, и где-то вдалеке послышался шум. В темноте сразу не было понятно, откуда он и кто его создаёт, но было слышно, как он нарастает. Он становился всё громче, и всё отчётливее было слышно, что это чей-то размеренный топот, как будто к лагерю направляется большое войско. Трамдин обнажил меч и сжал в руке секиру. Топот всё приближался и приближался. Вот уже можно было расслышать бой барабанов. Вот уже и показались чьи-то силуэты.
– Р-раз! Р-раз! Р-раз! Два-а! Три-и! – послышался чей-то низкий хриплый голос, по всей видимости, предводителя. – Р-раз! Р-раз! Р-раз! Два-а! Три-и! Р-раз! Р-раз! Р-раз! Два-а! Три-и!
На гоблинский голос это не было похоже, а значит, это был Брондан.
– Это гномы Брондана Камнелома. – сказал Трамдин товарищам по дозору. – Давайте так, я побегу, расскажу Троину и Этельдору, а вы их встретите. – и не дожидаясь ответа, ринулся бежать через весь лагерь.
Троин и Этельдор сидели в шатре, о чём-то беседуя, когда их прервал резко вбежавший Трамдин.
– Что случилось?! – спросил Троин, подскочив от неожиданности.
– Брондан. Он здесь.
За войлочными стенами шатра слышался оживлённый шум, чьи-то громкие низкие голоса, не похожие на эльфийские, скрип колёс, топот пони. Троин вышел и увидел, как тысячи закованных в латы гномов с заплетёнными в косы бородами расхаживали по лагерю, перекатывали бочки, тянули за собой тяжёлые катапульты, а над палатками на холодном ветру реяло знамя Айрондора с наковальней и двумя перекрещенными молотами на синем фоне. Отовсюду слышалось, что-то вроде «Сюда, сюда тащите», «Да нет же, не туда, вон туда все бочки надо», «Живей, живей», «Не стоим, Тёмный побери, ещё десять бочек», и так далее, и тому подобное. Троин прохаживался между палаток, пытаясь найти Брондана среди гномов, как вдруг его окликнул знакомый голос. Троин обернулся, и увидел круглолицего, полноватого, но крепко сложённого гнома средних лет с сильной залысиной на лбу, густой чёрной, как смоль, заплетённой в множество кос бородой чуть ниже груди, и гранёным сапфиром на месте левого глаза.
– Брондан! – крикнул Троин и побежал навстречу.
– Троин, дружище!
Брондан обнял кузена и хлопнул по плечу.
– Вот это ты возмужал. Последний раз видел тебя узкоплечим юнцом с пушком на лице, а сейчас уже совсем стал, как твой отец.
– Как же я тебе рад, Брондан.
– Я тоже тебе рад, кузен. Когда-то сражался бок о бок с твоим отцом, а теперь и с тобой буду. А ведь я из-за него без глаза остался…
– Скажи ещё спасибо, что он Мардмора не оскопил. – усмехнулся Троин. – Кстати, как там Транир?
– Это какой? Твой двоюродный брат?
– Да, он самый.
– Да хорошо он живёт, вроде не жалуется пока. Служит у меня при дворе послом. Владеет одной из железных шахт, большой доход получает. Недавно родился сын, Бронданом назвали.