Годы службы в самой опасной точке планеты научили майора Роберта Титомира думать, решать и действовать быстро. Он шагнул к борту, снял с кронштейна свой шлем и приказал:
— Ковач, закрой люк. Прикажи всем лечь на пол. Через сколько нас накроет?
— Минута — полторы, не больше, — ответила Ника и попятилась, нахлобучивая шлем на голову.
— На поезде стоит защита против выбросов. Вместе со шлемами она поможет?
— Я так не думаю, — донеслось из‑за перегородки. Голос Кауфмана звучал глухо — он тоже надел шлем.
Перехватило дыхание, и майор сглотнул, когда спазм сдавил горло. Это был первый признак близящегося выброса. Громко, неровно заколотилось сердце, виски стиснула боль. Роберт Титомир сел под бортом, вытянул ноги и уперся ладонями в пол.
Прежде, чем выброс накрыл их, он успел бросить взгляд на монитор из‑под забрала шлема — и увидел, что желто — оранжевый силуэт исчез с крыши склада.
Глава ВТОРАЯ
Пистолет висел в кобуре, горящий фонарик был в руках. Пригоршня провернул запор технического люка и осторожно шагнул на узкую длинную площадку с каменной оградой высотой почти по грудь.
Было темно и холодно — конец сентября, уже почти ночь. С галереи открывался вид на Зону. Дул ветер. Пригоршня повел широкими плечами, застегнул все пуговицы на рубахе. Облака затянули небо: темнота вверху, темнота внизу, хотя там, если приглядеться, она не полная — виднеются дрожащие огоньки, один дальше, другой ближе, а вон слева какая‑то мерцающая россыпь. Что это может быть? Пригоршня не знал. К Зоне он испытывал опасливое почтение. Странные земли, загадочные. И то, что там живет… Лучше держаться подальше от непонятного.
Он остановился позади торчащей из ограды турели с толстым стволом. Скорострельный крупнокалиберный бельгийский пулемет «Персефона». Что такое эта Персефона, он толком не знал, хотя Витя говорил: мол, богиня мертвецов. Кто там в Бельгии дал оружию такое название? Юмористы! В КЗ пулеметы называли попросту «психами», их было три: по концам галереи и на середине. Подвижные турели, автонаведение от датчиков движения с контролем из компьютерного центра, ленточное питание…
С галереи на крышу Комплекса могла вести лестница. Пожарная какая‑нибудь, аварийная. Вниз точно ничего не ведет, потому что внизу — уже Зона, и это было бы не по инструкции, но вот вверх — запросто. Крыша плоская, с небольшой радарной тарелкой, посадочными площадками и рядом защитных экранов, таких же, как по всему Периметру. Сплошной ряд этих экранов — проблема, попробуй еще переберись через них, но Пригоршня знал, что при необходимости переберется. Да он перепрыгнет, птицей перелетит, дайте только на крышу вырваться! А уж в другом крыле мастерская, лаборатории, куча всего, там найдутся инструменты и способ, как спуститься в Зону, тоже отыщется.
Но лестницы не было. Он дважды прошел по галерее, освещая фонариком уходящую вверх стену. Потолки в помещениях второго этажа не очень высокие, но до крыши все равно далековато, несколько метров гладкой бетонной стены — не забраться никак. Плохо! Что же он, заперт тут? С мертвецами? Ведь ни вверх и ни вниз, и вообще никак отсюда, как же ему теперь? Нелепая ситуация, тупая, дурацкая! Вроде Робинзона на необитаемом острове. А рядом, на соседнем острове — сундук с сокровищами. То есть железный чемоданчик с деньгами. Лежит, ждет Пригоршню!
В досаде он стукнул стальным ободком фонарика по стене, и будто в ответ «психи» загудели. То ли из‑за недавнего выброса что‑то сбойнуло в электронной системе, то ли, наоборот, обслуживающий «психов» контур остался цел и на что‑то среагировал…
Центральный пулемет, опустив ствол, разразился яростным грохочущим стуком.
Хотя Пригоршня успел разинуть рот, но уши заложило, и в груди болезненно заекало. Громыхание накрыло галерею, отразившись от стены, покатилось по Зоне. В ленту этого пулемета были вставлены трассеры, примерно один через пять — семь десятков патронов, и светящийся пунктир частой строчкой прошил темноту. Турель стала поворачиваться, пунктир нарисовал во тьме веер.
Пригоршня бросился обратно к люку. Пули били в землю далеко от КЗ, рубили кустарник, крошили стволы деревьев, но треск древесины тонул в безумном грохоте разбушевавшегося «психа». Хорошо, что проснулся только один монстр — акустический удар строенной пальбы продавил бы барабанные перепонки до самого мозга.
«Псих» заткнулся, когда Пригоршня уже пробирался в люк. В ушах рычало и лаяло, в голове работал отбойный молоток. Вывалившись на площадку, он закрыл люк, проковылял к двери и только в коридоре остановился.
Здесь все также горела аварийка, и друг Витя лежал в той же позе. Пригоршня привалился к двери, невидящим взглядом уставился перед собой. Провел по лицу пятерней.
— Заперт, — растерянно прошептал он. — Вашу мать, заперт с трупами!
Несколько секунд он стоял неподвижно, потом встрепенулся, поднял голову. Во — первых, можно найти веревку. Она должна быть в хозблоке. Во — вторых, есть ведь еще личные телефоны. Сержант как‑то хвастался, что у него на трубке мобильника классная армейская защита от ЭМ — поля…
У рядовых в Комплексе мобильников не было, запрещено, свой Пригоршня сдал зампотылу при зачислении. Но у офицеров, то бишь капитана и сержанта, тела? которых он нашел в комнате отдыха…
В кармане форменных брюк сержанта, лежащего возле бегового тренажера, обнаружилась трубка в бронированном корпусе. Пригоршня слышал, что аномальное излучение выбросов расстраивает или напрочь убивает прежде всего более сложную и тонкую электронику, а узлы попроще могут и выдержать, тем паче, если на них дополнительная защита, вон, работают же датчики «психов»…
Мобильник тоже работал. Экран замерцал, блокировка клавиатуры снялась. Пригоршня вызвал адресную книгу, потом перечень недавних звонков — и ответил на самый последний. Неважно, кто там звонил сержанту, главное с кем‑нибудь выйти на связь! Пригоршня все им расскажет, объяснит…
Но связи не было. Сеть не работала. Не просто не работала — из динамика пошли странные шумы, каких он раньше не слышал. В эфире гуляло тяжелое эхо, будто сотни голосов шептали что‑то мрачное, угрожающее. Связаться не удалось ни с кем. Вообще.
С замирающим сердцем рядовой Никита Новиков по прозвищу Пригоршня понял, что плохое случилось не только в Комплексе Заграждения № 1. Что‑то очень нехорошее произошло по всей округе.
Когда первый шок окончательно прошел, он планомерно обыскал все помещения, в которые мог проникнуть. Тела погибших стащил в кухонную морозильную камеру. Она не отключилась — не все контуры и системы Комплекса вырубились. Витю положил в центре камеры, отдельно от других, и еще раз попрощался с другом. Потом собрал оружие с мертвецов и отнес в комнату отдыха.
Пригоршня не смог попасть только в два помещения: оружейный склад и кабинет зампотыла Шульца, запертый изнутри обычным замком. И тела Шульца не нашел, скорее всего, тот лежал у себя в кабинете. И еще он не смог отыскать веревки, чтобы по ней спуститься вниз. В хозблоке на полках валялось куча всего, но веревки не было.
Дело шло к полуночи. Резервные лампы выключить не удалось, они постоянно горели в коридоре и на лестнице. Тусклый унылый свет навевал такую тоску, что хоть вешайся. А ведь обычный мир — вот он, рядом. Вблизи Периметра никто не живет, он окружен полосой отчуждения, там только наземные патрули да вертолеты, ну и еще полиция, помогая армии, охраняет подъезды. Но полоса эта не широкая охраняет подъезды, и дальше нормальная жизнь. А Пригоршня торчит здесь и не может выбраться!
Глаза слипались. Сейчас проспаться — и завтра с утра решить проблему. Что он ее решит, из КЗ вырвется, Пригоршня был уверен. Деньги, много денег… Унести их в клюве — и больше никаких проблем не знать. У него была мечта, голубая, как море, прекрасная и зовущая, и может суммы в железном чемоданчике хватит, чтобы осуществить ее?
Лампа в коридоре тихо потрескивала, и это был единственный звук во всем южном крыле. Растянувшись на бильярдном столе, Пригоршня накрылся одеялом и уставился в темный потолок. Было чувство, словно весь мир опустел, и он последний человек на планете. И Зона тоже опустела, все живое смёл выброс. Пригоршня лежал и тоскливо думал об этом, наконец, всё поплыло, и он заснул.