— Какой странный мальчик, — вслух подумал я.
— Да он совсем не мальчик, — ответил мне Сахбо. — Он взрослый.
Тайну маленького человечка со старообразным лицом первым из нас разгадал Сахбо, но именно он стал после этого вечера уходить без меня и проводить время с Мухабботом — так звали нового друга Сахбо. Я спросил своего товарища, что нашел он, джигит, общего с этим маленьким старичком с лукавой рожицей и лукавыми словами. Сахбо долго молчал и потом ответил: «Видишь ли, он узбек…»
Я не нашелся, что сказать в ответ. Узбек… русский… Раньше мы с Сахбо не думали об этом, и дружба наша не становилась мельче, оттого что оба мы были людьми разной народности. Мне казалось, я во второй раз теряю друга. Первый раз это было в Кудуке, когда его дядя Ибрагим отослал Сахбо далеко в горы пасти скот. Тогда он стал как бы взрослым, я же оставался внизу, в селении, еще мальчишкой.
Нежданно наша разлука прекратилась. Сахбо вернулся ко мне. Снова, как до пастушьих дней Сахбо, я брал верх над своим другом. Мы ходили по городу, я рассказывал, а он слушал, дивился и шел туда, куда я вел его.
И вдруг оказалось, что Сахбо мало моей дружбы. Я посчитал это изменою и дулся на него, а тут еще возобновились занятия в училище. Теперь свободное время я стал проводить со своими одноклассниками и только вечерами встречался с Сахбо.
Русские школьники неожиданно подобрели ко мне и стали искать со мной дружбы.
И опять это не было моей заслугой. Просто они узнали, что я сын доктора Михаила Алексеевича, которого они видели у своих родителей. Отец не столько по долгу службы, сколько по велению своего сердца часто бывал в кварталах, где жили рабочие местных заводов. Исполняя их просьбы, отец выезжал в отчужденный район вокзала и железной дороги. Там была своя больница и свои доктора, но стрелочники, смазчики и кочегары больше доверяли Михаилу Алексеевичу. Это удивляло многих и, как я уже рассказывал, в том числе и нашего соседа Ходжаева-младшего.
Вот с детьми этих-то рабочих я теперь и начал дружбу. Как видно, и в училище вступил в действие закон единения людей по их взглядам и убеждениям. Я для своих товарищей перестал быть сынком барина, а стал сыном человека, которого уважали и которому доверяли их отцы. Конечно, ни я, ни другие ученики этого не понимали. Просто нам стало хорошо вместе, я же особенно потянулся на зов дружбы, желая как бы отомстить Сахбо.
Велика сила дружбы! Она способна темное перекрасить в светлые тона, согреть при стуже, утешить в печали. Теперь в училище все казалось мне иным. По утрам я с радостью, захватив ранец, выбегал из дому, на ходу бросив Сахбо: «До свидания! Я сегодня приду раньше». Но раньше я не приходил. Мы оставались на школьном дворе, играли в лапту, городки или, окружив сторожа Игната, слушали старые солдатские песни.
пел бывший отставной солдат.
В день, который остался в моей памяти навсегда, я шел домой раньше обычного: игры во дворе не состоялись из-за погоды. Февраль выдался холодный, с утра со степи дул ледяной ветер. Я бежал через Каменный мост, соединяющий Новый Коканд со Старым. Под мостом плескались мутные воды мелководного, всегда, даже в жару, ледяного Сая. Немного ниже моста, где женщины кувшинами набирают воду, а ишаки терпеливо ждут, когда старый инвалид наполнит водою бочку, спиною ко мне стоял Сахбо с каким-то стариком. Нет, это не был водовоз, хотя он и держал в руках ишачий поводок. Водовоз, скользя босыми ногами, набирал заплесневевшую, пахнувшую гнилью воду. Мне запомнился и этот запах, и зеленоватый цвет воды, и Сахбо, который стоял, опустив голову, внимательно и покорно, как мне казалось, прислушиваясь к словам Садыка Ходжаева. Да, узбек, говоривший с моим другом, был наш старый сосед. Я даже услышал фразу, которую он сказал: «Лучше с умным воровать камни, чем с глупцом кушать плов». Почему-то мне показалось, что это он сказал про меня.
Я покраснел и повернул обратно, а когда снова взошел на мост, ни Садыка, ни Сахбо не было. Дома я не спросил Сахбо, о чем он говорил с Ходжаевым. Пообедав, мы, как всегда, сели рядом за приготовление уроков. Отца не было дома. Марьюшка была занята стиркой, и из кухни к нам долетала протяжная песня: