– Я сожалею об этом.
– Лицемерие – всё, что прячется под этими сожалениями.
– Сожалею, что моим мёртвым братьям пришлось нести бремя твоей вины, – отвечает Мордекай. – Вы – те, кто утянули в бездну бесчестья наш капитул.
– Ты говоришь о бесчестье, прокравшись сюда, будто вор.
– Мы те, кем нас заставила стать ваша измена. Неужели ты думаешь, что мы этого хотели? Или не понимаем, во что превратились? Сайфер, ты можешь покончить с этим. Всем. Обрести покой. Подчинись, исповедуйся, раскайся. Всё закончится и для тебя, и для твоих последователей, для всех нас.
– А ты? – космодесантник показывает на Мордекая мечом. – Преклонишь ли ты колени? Попросишь прощения за убитых жителей Калибана?
– От чего ушли, к тому и пришли, – разочарованный, но не удивлённый библиарий качает головой.
– Именно так.
– Увы.
– Нет, не жалей об этом. Всё так, как и должно было быть.
Они не сводят взглядов друг с друга, но Мордекай ещё не понял, что говорит не со мной.
Высоко над мостом во мраке затаился Крад. Его тело больше не горбится от старости, он сбросил придворную маску. Теперь он – глыба мускулов цвета ночи, окутанных тьмой, и ловок, будто кот. Даже клинок громадного меча на спине не замедляет его движений. Он думает, а стоило ли его вообще нести сюда? Ведь кустодий мёртв, а мишень прямо здесь, перед ним. Впрочем, он не сожалеет ни о чём. За века службы убийца привык пользоваться случаями, а не сомневаться в принесённых ими возможностях.
– Ты видишь цель? – он едва шепчет, но виндикар ясно слышит каждое слово. Она наблюдает за встречей на мосту через прицел. Кестра заняла позицию среди окутанных паутиной статуй в полукилометре над мостом, она – тень среди теней. Заряженный патрон – вестник смерти, способный пробить любые доспехи и энергетические поля. Расстояние определено. Мускулы напряжены. Вся её сущность посвящена одной цели.
– Вижу. Остальные?
– Неважны. Устрани основную цель. Пусть кустодии разберутся с прочими нарушителями.
– Как пожелаешь…
Всё, что видит Кестра – прицел. Она нажимает пальцем на крючок, чувствуя, что уравнение смерти решено.
Вырвавшийся из мрака ревуший болт отрывает ей руку. Она резко оборачивается. Перестройка мускулов и нервов геноскульпторами позволяет ей не чувствовать боли, пусть из остатков плеча и хлещет кровь. В её руке пистолет, а глаза замечают космодесантника, засевшего в четверти километра выше.
Охотники и добыча… Я ведь говорил, что мы ещё встретимся, правда?
Выстрелившего воина зовут Жорн. Мой брат-легионер ждал, почти отключив броню, скрыв тепло тела, замедлив биение собственного сердца. Но теперь он выдал себя виндикару. И она убьёт его. Смертельный выстрел в космодесантника из пистолета с такого расстояния, пока убийца истекает кровью…. Кажется невозможным, правда? Но для таких деяний и создали убийц.
Кестра стреляет в то же мгновение, что и Жорн. Пуля пробивает его шлем насквозь. Болт сбрасывает её в разлом, а затем взрывается, разрывая в клочья.
– Что за… – при звуке выстрелов Мордекай резко оборачивается, и в тот же миг космодесантник бежит к нему по мосту. Библиарий бы почувствовал удар. Ощутил в грядущем отзвуки погибели. Услышал бы рычание в мыслях незнакомца. Но всё, что он видит сейчас мысленным оком это вой мёртвых и рёв Золотого Трона. Лишь инстинкты и сверхчеловеческая скорость спасают его жизнь.
Он отпрыгивает в сторону от первого удара, и лишь тогда понимает, что бьётся не со мной. Конечно же, это Корлаил. Праведный и грозный, вернейший из моих братьев. Энергетическое поле опаляет керамит на правом наплечнике Мордекая. Следующий удар библиарий уже парирует собственным мечом, озарённым сиянием разума, и они сходятся в смертельном поединке.
– Это не он. Нариил… – кричит по воксу Мордекай.
Но сержант не слышит его. Ведь в это мгновение появляются мои Падшие братья. Они ждали врагов.
Шквальный огонь обрушивается на Тёмных Ангелов. Взрывы терзают стены над разломом. В бездну градом сыплются обломки – всё, что осталось от опрометчиво сделанных огневыми позициями балконов и постаментов. Откалывается настоящая глыба камня, а затем падает, а вместе с ней летят и два Тёмных Ангела. Всё что их ждёт во тьме – смерть. Третий успевает прыгнуть, ухватиться за нишу руками, вбить ступни в стену, подтягивается, забираясь внутрь. Но выстрелы пробивают статую насквозь. Ударная волна сотрясает доспехи. Перед глазами вспыхивают красные руны тревоги, а затем и он присоединяется к сонму падших в беспросветную бездну.
Засевший в гнезде над мостом Крад цедит ругательство сквозь зубы и отворачивается от братоубийства. Теперь это уже не схватка, подходящая для чистого убийства. Он потерял и оперативника, и возможность забрать мою жизнь. Впрочем, потеря лица ещё не означает, что он лишился меча. И это отчасти утешает. Крад намеревается уйти, спрятав клинок во тьме, навеки скрыть его среди хранилищ Ассассинорума. Старый палач спрыгивает с позиции среди запылённых статуй святых и погибших воинов. Вокруг него сгущаются тени, старые друзья и дом. Крад ругает и себя – за то, что он позволил Хеккаррону убедить себя присоединиться к этой глупой охоте. Он приземляется на каменную тропу ловко, словно кот.
Я жду его.
И он замечает меня в последний момент, за миг до того, как взрыв разрывает его пополам.
Он умирает прежде, чем разряд плазмы испаряет череп. Но с такими как он никогда не стоит рисковать. Убить имперского ассасина, тем более такого опытного, нелегко, но мне уже приходилось.
Я подхожу к трупу, к всё ещё привязанному к останкам мечу. Ножны обгорели и посечены осколками, но клинок внутри цел. Такое оружие не разбить обычным болтом, не расплавить плазмой.
Я убираю пистолеты в кобуры и поднимаю клинок. Столько лет я его пронёс… и сколько ещё вынесу? Слишком долго… и слишком мало. Я склоняю голову, закрыв глаза. И вешаю его за плечами.
Меч снова со мной. Задумал ли я всё это? Наверное, такое невозможно продумать. И лишь очень странный план возвращает людям нечто потерянное так недавно.
Я вновь вынимаю пистолеты, чувствуя как внутри закипает злость. Ведь Корлаил едва ли доживёт до моего возвращения. Я сожалею. Обо всём, что случилось, и что случится.
Так почему я решил прийти сюда? Зачем всё это?
А кто сказал, что у меня был выбор?
Семнадцатая глава
Хеккаррон лежит на неровных чёрных камнях под красным небом, и несомая волнами вода брызжет на его лицо. Он поднимается на ноги, видит, что одет в золото и языки пламени. Оглядывается по сторонам. В небе клубятся облака, подсвеченные пламенем и сгущённые дымом. Море тянется от скалы до самого чёрного горизонта. Его волны вздымаются, чёрные воды омывают обсидиановые скалы и тенистые ущелья. Он чует соль и что-то неуловимо знакомое, что-то… металлическое. Волна вздымается над морем и разбивается о скалу. Воды холодят его кожу. Он поднимает руку, тянется к лицу.
– Тебе это кажется, – раздаётся хриплый голос.
Хеккаррон резко оборачивается. В трёх шагах позади него стоит высокое создание, закутанное в чёрные одежды, будто всасывающие весь свет, и лицо его – жёлтый череп. Оно выглядит как Тета, Глас Двора Ассасинов.
– Здесь нет ничего настоящего.
– Это предсмертная грёза, – говорит себе Хеккаррон.
– Грёза… – повторяет создание, не соглашаясь, а скорее как эхо.
– А ты – лишь призрак, рождённый моим разумом, – добавляет кустодий, повернувшись к Тете.
– Призрак…
Создание склоняет голову, но не говорит больше ничего. Оно не кланяется, а продолжает наблюдать. Хеккаррон отворачивается от него, всматривается в море, скалы и небеса.