И тогда он слышит крик. Голос Анции.
– Хеккаррон!
И он снова падает. Летит прочь из видений о пламени и злате, всё ниже и ниже к каменным плитам, где кровь растекается вокруг его тела и скапливается во рту.
– Хеккаррон, – зовёт его Анция, присевшая рядом. Она сняла с него шлем, прижала пальцы к его лбу. Её руки покрыты изморозью.
В воздухе пахнет дымом и озоном.
– Я… – хрипит кустодий. – Я видел…
– Ты жив, всё остальное не важно.
– Это был не сон. Я видел…
– Знаю. В конце я была рядом, в твоих мыслях.
Их взгляды встречаются.
– Это было…
– Видение. Они не являются истиной. Поверь мне.
– Видение Его.
Лицо Анции мрачно.
– Твои раны… близость смерти раскрывает многие страхи, даже у таких как ты.
Опустившееся молчание гремит от невысказанного бремени правды. Кустодий тяжело поднимается на ноги. Клочья засохшей крови и осколки брони падают на землю. Его лицо – месиво из заживающих ран. Один глаз скрыт за куском измочаленного мяса. Даже пропитанная божественной силой плоть может истекать кровью.
– Твои раны… Не стоит…
– Ты можешь сейчас взглянуть в будущее? – спрашивает Хеккаррон.
Анция открывает рот, желая возразить, но умолкает. Её взгляд скользит по изувеченной чёрно-золотисто-кровавой статуе. Как он ещё стоит? Почему он не падает? Хеккаррон – живой образ долга, исполнения которого требует от Своих подданных Император, и цены их верности.
– Я посмотрю.
Она прижимает руки к кровавым камням. Открывает разум потоку варпа. Капли крови поднимаются в воздух. Глаза белеют, кажутся грязными льдинками. Она глядит… или пытается. Вокруг возникают и исчезают призраки грядущего, бесплотные, рассыпающиеся.
– Я не вижу ни одного ясного пути. Лишь скорые или далёкие бедствия. Император мёртв, Империум в огне, но… я не вижу, какой путь ведёт куда, и даже не вижу один это путь или множество.
Хеккаррон кивает и поднимает копьё, надевает шлем. Он отворачивается и идёт во Внутренний Санктум через открытые врата.
– Что ты будешь делать?
– То, что должен.
Восемнадцатая глава
Мордекай вновь парирует удар. От сшибшихся клинков брызжут искры и разлетаются молнии. Кружащаяся сталь, грохот, отточенные лезвия мелькают так быстро, что глаз едва может уследить. Это бой до смерти. Разум библиария, всегда бывший его истинным оружием, кипит. Доносящиеся от Золотого Трона предсмертные крики оглушают. Он знает, что умрёт, что погибнет от клинка своего Падшего родича, даже не узнав его имени.
От удара Корлаила меч Мордекая летит вниз. Тёмный Ангел отражает следующий выпад, но лишь едва. Он пятится по мосту. Слышит, как вокруг и над ним от утёсов отражается эхо выстрелов. Мой брат чувствует, что скоро бой закончится. Он предвидел слабость Тёмного Ангела, но Мордекая убьёт не она. А ошибки. Сотни оплошностей в выпадах и рубящих ударах, в хватке на рукояти и взмахах клинка. Каждая из них неуловима даже для космического десантника. Так проявляется разница в мастерстве с теми, кто благодаря владению клинком пережил целые жизни простых смертных. Каждая оплошность незначительна. Незаметна. Но вместе их достаточно, чтобы склонить чашу весов.
– Вы – неверные сыны Льва! – рычит Мордекай, а Корлаил бьёт вновь, со всей силы, а затем быстро, как молния, и так же стремительно меняет ритм ударов. Серебряный стержень воли Мордекая направляет его психосиловой меч в той же мере, как и мускулы его руки. Библиарий ясно слышит вой мёртвых. Почти может разобрать, что они вопят. Похоже, они зовут его…
– А ты предал своих братьев, – отвечает Корлаил.
Он бьёт вновь, вновь и вновь, с каждым ударом тесня Мордекая. Тот пытается сделать ответный выпад, но Корлаил уже измерил способности врага, и теперь готов резать. Окутанная молниями сталь впивается в левое бедро библиария. Тёмный Ангел падает на колени, из раны брызжет кипящая кровь, омывая треснувший керамит.
– Мордекай! – это кричит Нариил. Сержант бежит по мосту на помощь.
Корлаил взмахивает мечом быстрее, чем когда-либо смог бы библиарий. Теперь это смертельный удар. Лезвие летит вниз, будто топор палача. Мордекай успевает лишь посмотреть в глаза моего брата. Почувствовать жалость своего убийцы.
– Корлаил, – говорит Тёмный Ангел.
Глаза – зеркало души. Имени достаточно, чтобы на миг остановить выпад. Лишь на миг. Но его достаточно, чтобы Мордекай ударил своим мечом. Омытый психическим пламенем клинок рассекает керамит над рёбрами. Сталь впивается в грудь моего брата. Лезвия пронзают лёгкие и сердца.
Корлаил кашляет кровью. Мгновение он будто висит на клинке, всё ещё подняв свой меч. А затем Мордекай наполняет клинок своей волей. Психическое пламя разрывает доспехи, сжигает плоть, оставляя лишь пепел. Мордекай тяжело поднимается на ноги и окидывает стены каньона взглядом. Под шлемом не видно его оскала. Библиарий – сдержанный человек, но в этот миг чувствует лишь бешенство. Чувствует, что лишился чего-то важного, возможно чести. Он глядит на стены каньона, видит нацеливших на мост своё оружие Падших и поднимает меч. Переполняющие Мордекая гнев и стыд изливаются из острия потоком раскалённого добела пламени.
Жар такой, что плавятся камни. Колонна психического пламени расширяется, расходится палящей стеной. В бездну летит настоящая лава, в небесам взмывает раскалённый газ. В пекле видны тела. Мои Падшие братья, которым не хватило ни стремительности генетически изменённых тел, ни крепости брони.
Кто-то из них ненавидел меня, кто-то боялся, а кто-то по глупости следовал за мной. Я не буду оплакивать их смерть. Но отомщу за неё.
Стена огня исчезает. Мордекай дрожи, истекает потом. Боль так сильна, что он почти ничего не видит. Библиарий срывает шлем. Сейчас он слышит лишь вопли, кажущиеся в обыкновенно тихом сознании такими громкими…
– Брат-библиарий? – Нариил стоит рядом, держа оружие наготове и ища взглядом цели. Из обречённого отряда уцелел только он. Славный воин, верный, сильный, преданный своим клятвам. Кивком он показывает на останки Корлаила.
– Это был он? Сайфер?
Мордекай изгоняет из своих рук серебряный огонь, моргает, видя перед глазами лишь чёрные точки. Сержант настороже, не сводит со стен каньона взгляда, готов к бою.
– Я… – стонет Мордекай. – Нариил. Надо…
– Брат? – сержант косится на Мордекая. Бросает быстрый взгляд, на долю секунды его внимание обращено не на окружающий мир. А затем на месте его шлема и головы остаются лишь клубы дыма и пепла. Колени подгибаются, и он падает замертво.
Я выхожу на мост, держа в опущенных руках пистолеты.
От охладителей плазмы идёт пар.
Мордекай вскакивает. От одного взгляда на меня перед его глазами проясняется.
– Ты… – шепчет он, чувствуя узнавание, пусть мы никогда и не встречались прежде.
Я останавливаюсь. Между нами лишь двенадцать шагов. Где-то там в лабиринте Дворца к нам бегут солдаты. Вскоре мост будет кишеть и кустодиями, и ауксилариями, и рыцарями. Но пока слишком рано. Сначала должно пройти это мгновение, пока Мордекай собирается с силами, а я неподвижно стою, ожидая.
– Спрашивай, – наконец, говорю я. – Ты ведь жаждешь знания. Просто спроси.
Мордекай трясёт головой, но он и в самом деле хочет узнать правду.
– Зачем ты пришёл сюда? – спрашивает он.
– Кто-то должен был.
– Здесь тебя ждёт лишь смерть, Падший. Уцелел лишь я, но я справлюсь. Ты перебил моих братьев, – цедит он. О, он и в самом деле зол. – Ты…
– Но ведь на самом деле ты хочешь сказать другое… – перебиваю его я.
Гнев Мордекая силён, но верность долгу и обучение сильнее.
– Покорись, – говорит он. – Взмолись о прощении и тебе будет даровано искупление.
– Да, – медленно киваю я. – Время пришло, – В тишине слышен лишь шёпот ветра. – Так чего же ты медлишь, брат?