- Ну, по себестоимости - около двухсот, - деловито сказала она. Однако если учесть...
Максим достал из бумажника три сотенные бумажки и вопросительно посмотрел на девчонку. Та кивнула:
- Думаю, в самый раз.
Она вела себя так, словно проводника не было рядом, а тот воспринимал все как должное. Максим протянул купюры дядьке и сказал:
- Большое спасибо.
Дядька отвесил неловкий поклон, взял деньги и, пятясь задом, вышел из купе, снова с подчеркнутой аккуратностью закрыв за собой дверь. Девчонка задумчиво посмотрела на зеркало и пробормотала:
- Душно, а дверь держать открытой неохота. Будут тут всякие заглядывать...
- Откроем окно? - предложил Максим.
- Давай, - кивнула Лиза. - Сквозняка не боишься?
- Вроде бы нет, - ответил он, вставая. А что еще он мог ответить? Он ведь и в самом деле не знал, боится ли сквозняка. Он ничего о себе не знал. Даже своего имени...
Он опустил оконную раму сантиметров на пятнадцать, и в купе ворвался теплый ветер, пахнувший железной дорогой и полями, мимо которых мчался неугомонный поезд. Максим подумал, что каждый из запахов, как и каждый из людей, тоже имеет свое наименование... впрочем, и вообще все вещи обладают именами... вот только откуда и как возникают эти имена? И есть ли в них смысл?
- Можем ли мы воспринять предмет, не имеющий имени? - сказал он, с треском разрывая голубой пакетик и высыпая в стакан белый искристый сахар. Чай выглядел безупречным, его цвет и аромат сливались в единое целое... но что-то в нем все же показалось ему неприятным, ненужным, неправильным...
Лиза, в очередной раз смахнув с глаз черную путаницу волос, давным-давно ускользнувших из объятий атласной ленты, посмотрела на него внимательно и почему-то строго, но промолчала. Решив, что она не расположена разговаривать, Максим принялся за чай и пирожные, глядя в окно и продолжая думать об именах. Если я не знаю, как называется вещь, соображал он, могу ли я понять, каково ее назначение? Я познаю вещь саму по себе - или через ее наименование? Если я вижу нечто пузатое, красное, расписное... мне говорят: это - чайник. Но я не знаю, что такое чайник... что такое чай... что в таком случае дает мне знание имени? Мне понадобятся разъяснения... Ч-черт, вдруг рассердился он, я просто вообще все на свете познаю через слова! Одно слово тянет за собой другое, объясняющее смысл первого, и так - без конца... но можно ли понять вещь, не используя слов? Можно ли понять то, что никак не названо?
- Ты думаешь об именах, - обвиняющим тоном произнесла Лиза.
- Да, - признался он, поставив стакан на тарелочку и чувствуя себя так, словно девчонка была высшим и последним судьей в его жизни, и он обязан был отвечать ей со всей искренностью, на какую только способно его сознание. - Думаю об именах. Почему мы познаем мир через имена вещей, населяющих его? Почему мы не можем познать мир сам по себе?
- Отчего же не можем? - словно бы удивилась девчонка. - Можем. Только это будет другое познание...
- Другое?
- Ну да, - кивнула Лиза, запихивая в рот маленькое пирожное целиком, не мучаясь проблемой разделения его на части. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы привести себя в состояние готовности к членораздельной речи. - Если отстраниться от собственного тела, очистить ум от всего, что на него налипло, - ты увидишь реальность как она есть, и слова уже больше никогда тебе не понадобятся.
Он задумался над предложенной ему любопытной формулировкой "очистить ум", но не успел до конца осмыслить ее содержание, как перед его глазами снова вспыхнула обжигающая картина чужих воспоминаний - и он вскрикнул от неожиданности... и от боли.
Глава третья
...в тарелку, стоявшую перед ним, упал маленький темно-синий камень, но откуда он мог прилететь, он не понял. От камня пыхнуло тьмой, ненавистью и острой вонью, и его тело скрючилось, словно прямо в центр его плоского смуглого живота вонзилось огромное зазубренное копье... он еще слышал визгливые крики и топот обутых в кожаные сандалии ног, но уже уходил от всего этого, все отдаляясь и отдаляясь, и его уже не интересовало оставленное внизу и сзади... ведь впереди сияла манящая точка света...
Максим встряхнул головой и открыл сами собой зажмурившиеся глаза. И наткнулся на встревоженный взгляд Лизы.
- Тебе плохо? - осторожно спросила она.
Максим не спеша обдумал этот вопрос. Каково ему? Вот прямо сейчас вроде бы нормально. Нигде ничего не болит, голова не кружится, тошноты не наблюдается... живехонек, одним словом. И здоровехонек. А то, что было пару секунд назад, в счет не идет. Это были чужие ощущения. И на его собственном теле они никак не отразились, не оставили ни малейшего следа. Он ответил:
- Нет, ничего. Все в порядке.
- Ты снова вспомнил что-то чужое, - уверенно сказала девчонка, и он в очередной раз поразился способности этой малявки проникать в то, во что и куда более зрелые люди редко проникают, - в мысли и чувства другого человека... впрочем, тут же решил он, дело наверняка не в зрелости. Скорее наоборот. Зрелость аналитична, и именно это свойство мешает ей воспринимать все непосредственно и без ненужных домыслов.
- Похоже, и в самом деле так, - согласно кивнул он, протягивая руку к стакану с чаем. У него пересохло в горле. Но стакан оказался пуст. Он и не помнил, что успел выпить все до дна... Лиза поспешно схватила маленький красный чайник, плеснула в пустой стакан заварки, добавила воды из чайника побольше... и все это она делала, не спуская глаз с лица Максима. Он ощущал пытливый вопрос, рвущийся наружу из ума девчонки, но твердо решил не рассказывать о сути своих видений. Почему - он не знал. Но чувствовал: не нужно. Нельзя.
- Ты говорила о реальности как она есть, - сказал он, избавившись наконец от тяжелой и резкой сухости во рту. - Какова она? Ты ее видела?
- Нет, что ты, - мягко и застенчиво улыбнулась Лиза. - Впрочем, не могу исключить того, что в какой-то из прошлых жизней такое со мной случалось. А сейчас я просто знаю, что это возможно. Если очистить ум.
- Но как это сделать? И от чего нужно его очищать? - Вдруг ему на долю мгновения показалось, что он знает ответ... но тут же выяснилось, что это не так.
- От чего очищать? Ну, неужели ты не понимаешь? - удивилась девчонка. - Мы ведь битком набиты всяким мысленным хламом и дурными чувствами... эмоциями. Ведь правда?
- Ну... пожалуй, правда.
Он совершенно не знал, чем набит его ум. Вот прямо сейчас явно ничем. Ни особо отчетливых мыслей, ни эмоций. Отупение и ожидание. Впрочем... как раз перед тем, как его шарахнуло по мозгам чужими воспоминаниями, Лиза говорила о том, что нужно отстраниться от тела... и именно это он и вспомнил. Отстранился на всю катушку. Но разве может быть связь между случайными словами девчонки-попутчицы и тем, что происходило в нем, в его потоке сознания? Но... разве не все взаимосвязано во всех мирах?.. Максим решил, что об этом следует подумать позже.
- А если мы полностью очистим свой ум от засоряющей его грязи - мы получим абсолютный поток сознания. Изначальный. Понимаешь? В нем нет ничего дурного, он способен к безграничному познанию, потому что исчезли все помехи...
Лиза умолкла, собираясь с мыслями для дальнейших предположений, а он терпеливо ждал, прикидывая, какую умственную работу должна была проделать эта пигалица, чтобы обрести способность рассуждать на подобные темы... и в итоге ужаснулся, поняв, насколько одинока эта черноволосая тоненькая девочка.
Наконец Лиза снова заговорила:
- Ты должен понять... я чувствую, ты можешь это понять... в тебе есть что-то такое... ну, такое же, как во мне. Очищать ум - невероятно интересное занятие, уж поверь! Ты постоянно заглядываешь в себя - и видишь столько всяких гадостей, что просто волосы дыбом становятся! Ты попробуй, копни... и гнев, и зависть, и черт знает что еще! И все это рвется наружу...
Тут он не выдержал.
- Но, Лиза, если постоянно подавлять свои чувства...
- Нет! Не подавлять! - яростно вскрикнула девчонка, и он изумленно уставился на нее, не понимая, в чем дело. - Ох... - тут же опомнилась Лиза и жалобным детским тоном сказала: - Вот видишь? Видишь, как оно?... А из-за чего? Попробуй-ка найти причину!