- То есть это, в общем-то, Восток. - Да. Но это может быть и Латинская Америка. Там давно идут процессы осознания латиноамериканской общности, осознания латиноамериканской идентичности. Другое дело, что поскольку Латинская Америка очень давно находится в сфере прямых интересов Соединенных Штатов и сильно подмята США экономически, то эту возможность трудно реализовать. Но в потенции такая возможность существует.
- Мы можем понимать Соединенные Штаты и НАТО (как геополитический и геостратегический блок США) как объективного врага во всем - и геополитически, и цивилизационно, и исторически?
- Да. Логикой событий они являются нашими противниками, это безусловно. Но они являются врагами всех сил освобождения - во всем мире. НАТО как военная машина выступает как запугивающий репрессивный реакционный механизм в первую очередь по отношению к сторонникам социальной революции в самих странах НАТО.
- Вы исключаете в силу мировоззрения какие-либо метафизические, сакральные, теологические критерии, по которым можно было бы сказать, что Россия - это страна, которая должна стать центром этого планетарного сопротивления США, и вообще, эти метафизические критерии могли бы быть причиной союза правых и левых сил против такого обывательского центра. То есть Вы исключаете метафизику вообще?
- Нет. Метафизика, или как вы говорите, сакральная причинность становится реальной силой тогда, когда они серьезно осознаются большим количеством людей - они тогда превращаются в элемент идеологии, то есть в идеи, которые овладевают массами, а как говорил Маркс, когда идеи овладевают массами, они становятся материальной силой. Если существует некий набор таких идей, неважно - метафизические они, сакральные, религиозные, внерелигиозные - если существует некий набор таких идей, которым руководствуется в своей практической деятельности по-настоящему активное меньшинство, то эти идеи превращаются в материальную силу. То, что я, в силу моего мировоззрения, как материалист, в отличие от Серафима Саровского, не могу всерьез относиться к утверждениям, что весь мир захватит Сатана и только в Дивееве, где Серафим Саровский выкопал канавку, останется кусочек, куда Антихрист не сможет пройти, - и вот этот кусочек земли, окруженный канавкой, и станет, говоря революционным языком, плацдармом Сопротивления силам Антихриста, - ничего не значит. Если в этот бред поверит большинство населения России, и оно с Антихристом будет отождествлять Соединенные Штаты, то это окажется серьезной силой для организации массового сопротивления политике США. Другое дело, какие за этим будут стоять политические организации и во что это выльется. Но это не значит, что сама по себе идея (в том числе и "метафизическая") не может выступать в роли материальной силы.
- Возможен ли национализм без агрессивной ксенофобии и большевизм без атеизма?
- У нас термин "национализм" традиционно носил негативную окраску, а на Западе этот термин был нейтральным. В принципе, национализм - как коллективное чувство, основанное на том, что тебе с рождения культурно ближе и понятней потребности, привычки и т.д. своей нации - может быть неагрессивен. Достаточно того, что ты испытываешь интерес к другой культуре, культуре других наций, не воспринимаешь их хуже или ниже себя, а просто требуешь, чтобы они не пытались на тебя надавить и отказаться от твоей национальной идентичности, - в этих рамках национализм может быть вполне неагрессивен. Другое дело, что это не получается на практике. Почему-то очень легко национализм скатывается в шовинизм. Что касается того, может ли большевизм быть без атеизма: Дело в том, что у нас при Сталине большевизм (постбольшевизм) приобрел черты совершенно религиозной системы. То есть теоретически и практически такое совпадение может быть. При Сталине была воспроизведена каноническая христианская схема, только на место троицы были поставлены Маркс, Энгельс, Ленин, затем - Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, где Маркс и Энгельс слились в "бога - святого духа", "богом-отцом" стал Ленин, а на роль "Иисуса Христа" претендовал Сталин, причем как уже пришедший "машиах-мессия". И обрядовость сложилась такая же: с поклонением иконам - то есть с поклонением памятникам, со своим "священным писанием", с Мавзолеем с обязательными "святыми мощами". Это отчасти возникло и оттого, что большевики во время Гражданской войны в пропаганде очень сильно приблизили марксизм к первоначальному христианству. Они были вынуждены искать такой язык, который был понятен неграмотным невежественным крестьянским массам независимо от района, в котором большевики оперировали. Язык образов, язык идей, ушедших в область архетипов. И обнаружилось, что единственным языком, к которому большевики могут обращаться, был язык примитивного крестьянского христианства - он был понятен всей крестьянской России, всей основной массе людей, участвовавших в Гражданской войне. При этом можно было отрицать бога, закрывать или разрушать церкви, но вот саму сумму идей, вынесенных из первоначального христианства, большевики оставили и заострили. И так понятно, что все социалистические учения восходят к первоначальному христианству, что Христос был первым социалистом, первым коммунистом, первым анархистом и т.д. - был сторонником упразднения государства, сторонником имущественного и социального равенства, сторонником общественной собственности и т.д. Большевики как бы вернулись к первоначальному христианству как к идеологии сопротивления - уравнительной идеологии рабов и угнетенных национальных меньшинств Римской империи. И они это социальное понимание христианства заострили, но когда режим термидоризовался в 30-е годы, то он почти автоматически воспроизвел политическую историю христианства, вновь заменив идеологию сопротивления идеологией оправдания власти.