От воспоминаний о том, как отчаянно сопротивляясь ему, но не в силах удержаться, падаю в бездну его вожделения, извиваюсь под ним, сжимая в судорогах оргазма его эрекцию, он готов был взорваться.
Первый свой охренительно мощный оргазм он испытал, когда признался мне, что Тати – его жена. Признался в том, что женат.
Я тогда отдавалась ему, как в последний раз; с каким-то неистовым отчаянием, растворяясь в нём; ловя губами его стоны и вбирая в себя.
Пульсация внутри меня была такой сильной, что ему даже не надо было двигаться, он кончил, ощущая, как мои мышцы сжимают его член. В глазах потемнело, и мир взорвался…
Потом он заметил, что оргазм такой силы достигал именно в те моменты, когда я была обижена или злилась.
Иногда он специально провоцировал меня, чтобы вывести на эмоции и упиваться своей властью; одновременно понимая, что я имею куда большую власть над ним, – просто не понимаю этого.
Все те, кто случайно оказывался у него в постели, не доставляли ему и трети того удовольствия. Посредственный секс, без взрыва чувств.
Но они могли дать ему другие эмоции. Девушки из клубов видели его таким, каким он хотел казаться. Он приходил к ним в заведения, платил за время, проведённое с ними, упивался их восторженными взглядами; ему льстило то, как они суетились вокруг него:
– О, Вада-сан, можно нам шампанского, правда? Спасибо, Вада-сан! Вы такой щедрый, умный, красивый, мужественный! Вы наш герой, самый любимый гость!
Таня сама пригласила его в лав-отель. Целуя на дискотеке, шептала на ухо: “Я хочу тебя!” Разве можно отказать, когда девушка сама просит?.. И, когда все друзья ехали со своими девушками после дискотеки в отель, разве мог он быть "не как все" и ехать к жене домой? Жена никуда не денется, подождёт.
…Она была другая, не такая, как все остальные: немного зажатая, неловкая и даже не красивая. Он сделал ей реквест больше из снисхождения, – ему было всё равно, кто будет сидеть рядом, разливать напитки и развлекать его разговорами.
А потом заметил, как она отводит взгляд, когда случайно поймал его на себе. Взял за подбородок и заглянул в глаза. Щёки её зарделись…
Постепенно стала более раскрепощённой, смеялась над его шутками и смотрела с обожанием.
Видел, как она прихорашивается, расстёгивает лишнюю пуговицу на блузке, чтобы он мог опустить взгляд в ложбинку между грудей. Потом блузки сменились топами в обтяжку, юбки стали короче… Положил ладонь на коленку, – вздрогнула, но руку не убрала. У него встал.
Вернувшись домой, хотел секса до звона в яйцах, но я с порога налетела на него:
– Игор, за садик не плачено уже два месяца! Мне нужны деньги, – сегодня последний срок.
Он достал портмоне, отсчитал нужную сумму и, отдав мне в руки, ушёл в ванную. Там дрочил, как подросток, представляя Таню, извивающуюся и стонущую под ним, как это было со мной...
А на следующий день на дискотеке она сама тёрлась о него и, почувствовав, как его член напрягся, предложила себя. Глупо было отказываться.
Первое разочарование ждало, когда он её раздел. Моё тело ему всегда нравилось: гибкое, упругое, – меня можно было выгибать и скручивать так, как ему хотелось.
Таня была маленького роста, приземистая, полноватая, с большой грудью, но какой-то невыраженной талией. Гнулась она плохо, раком вставать постеснялась, – так же, как и брать в рот…
Пришлось приглушить свет и отыметь её в классической позе. Она была мокрая и узкая, но он всё равно не понял, кончила ли она, хоть и стонала, и закусывала губы. Но потом сказала, что так хорошо, как с ним, ей ни с кем не было! И что любит его. Он на автомате ответил, что тоже. А она прильнула щекой к его плечу, стыдливо натягивая на себя простынь…
…Когда он ехал домой, яйца всё ещё звенели. Он застал меня спящей. Маленький Лукас спал у дедушки с бабушкой, ему нравилось спать с ними, а они были не против. Надеялись, что чем больше времени мы с Игорем будем наедине, тем больше шансов, что наши отношения станут лучше.
Закрыл комнату, стянул с себя одежду и, забравшись под одеяло, обнял меня. Руки скользнули под подол комбинации, прошлись по плоскому животу и нырнули под резинку трусиков.
Я не сопротивлялась, лежала, затаив дыхание; но пара движений умелых пальцев, и между ног уже стало влажно, а стоны рвутся из груди, и бёдра подаются навстречу.
Не поворачивая меня к себе, вошёл сзади, продолжая ласкать. Узко, влажно и очень жарко, – огненно горячо. Несколько движений, и меня затрясло от спазмов накрывшего экстаза.