Блять, когда Карлос хотел увезти тебя к себе, я видел, как у него стоял, – и у меня встал, аж челюсти свело! – и злость такая одновременно, как только представил, что ты скажешь ему “да”... убил бы обоих.
Выдохнул, когда ты домой сказала везти. Думал, вернёмся, загну тебя и отымею по полной, чтобы кричала, кончая, а ты орать начала: “Ненавижу!”
Знаю, что ненавидишь, и отпустить не могу!
А потом уехала на этой угнанной тачке… мы всё чисто сделали, – если бы не разбила, никто бы не докопался. Я три недели для тебя её выслеживал!
Иранцы на нас вышли, всё шло хорошо, но с последним заказом косяк случился, – поставили нас на бабки. Блять, мне так тяжело было, мне выть хотелось, а дома ты с претензиями и рыданиями…
По щеке потекла слеза, смывая собой горячий песок, застилавший мне глаза.
А он говорил и говорил. И вдруг я почувствовала такое облегчение: мне показалось, что нет больше лжи между нами!
– О, Амор, снова слёзы? Я не хочу, чтобы ты плакала, – вытер мне щёку и заглянул в глаза.
А я видела, что даже взгляд у него стал другой: смотрел на меня абсолютно не так, как раньше! В его глазах была любовь с примесью боли.
И понимала, что сейчас мы, как никогда, обнажены друг перед другом. Наши души скинули с себя маски и обнялись, согреваясь теплом друг друга. Во мне вспыхнула надежда, что теперь между нами что-то намного большее, чем просто боль. Я поверила, что он тоже страдал.
Возможно, я последняя дура, но мне отчаянно хотелось верить в то, что между нами действительно что-то изменилось.
Он обещал, что больше никакого криминала, что найдёт нормальную работу, и всё у нас будет хорошо…
А потом он был таким нежным, таким трогательно осторожным, что я забыла обо всей боли, терзающей душу и разрывающей сердце.
– Ты больше никогда не будешь из-за меня плакать…
Глава 10.
Тот, кто соврал однажды, соврёт ещё много раз.
Естественно, Игор мне врал. С наркотика не так-то просто соскочить...
Полиция отпустила его, и он почувствовал себя богом. Но не учёл того, что полицейские не настолько глупы: не было смысла сажать Игоря сейчас и доказывать причастность к угону всего лишь одной машины, – им надо было гораздо больше – взять всю группировку.
Воспарив над землёй, окрылённый своей безнаказанностью, он осмелел настолько, что начал угонять машины из своего района, к тому же это сокращало время его “работы”, что давало возможность скрывать от меня свои действия.
Я тоже была для него своего рода наркотиком, поэтому свои обещания по отношению ко мне он сдержал. Октябрь был для нас медовым месяцем.
Даже если он пропадал ночью, всегда звонил, предупреждал, а, возвращаясь утром, был очень нежен. Клялся, что никакого криминала. Мы больше времени стали проводить втроём – вместе с нашим сыном. На работу и с работы возил меня сам.
Через неделю записал меня на экзамен, чтобы поменять права. Но, к сожалению, не позаботился о том, чтобы я взяла хотя бы один урок учебного круга, который мне предстояло пройти.
Не знаю, как сдают на права в России, – не было опыта, но по рассказам слышала, что сдача вождения в Японии очень отличается от других стран.
И именно на вождении часто "заваливают" даже бывалых водителей. Из десяти человек сдают максимум четверо, то есть шестьдесят процентов отправляют на пересдачу. У некоторых получается сдать только с десятого раза.
Сначала всех ждёт письменный экзамен, который, на удивление, почти все проходят с первого раза. Главное – мыслить по-японски и на вопросы отвечать так же.
Меня вогнало в ступор, когда я прочитала вопрос:
“Скорая помощь не может останавливаться в этом месте?”
Ответы:
- да,
- нет.
Я долго думала: “да, не может” или “нет, не может”? – совсем запуталась.
Учитывая, что в то время в моей жизни вообще преобладал португальский, становилось ещё сложнее. Ну почему бы просто не спросить: “Может ли скорая помощь здесь останавливаться?” Нет же, надо всё усложнять.
Я тряхнула головой и попыталась посмотреть, как отвечает на вопросы сосед, но нас рассадили так, чтобы никто не мог списать.
Ассистент, следящий за порядком, увидел мои метания и подошёл ко мне.