— Не могу ответить на ваш вопрос, Судзуки -сан, — отвечаю я. — У меня провал в памяти, господин доктор может подтвердить. Поэтому просто не помню того момента, который вас интересует. Возможно, можно было бы как-то простимулировать память, посмотрев видео с концерта, но лечащий врач запретил, опасаясь, что мой мозг может пойти вразнос и сойти с ума. В итоге, из вариантов: либо рискнуть и ознакомиться с записью, либо подождать, пока воспоминания восстановятся естественным путём. Очень жаль, но других идей у меня нет…
Замолчав, перевожу взгляд с бесстрастного лица господина Судзуки на его симпатичную помощницу. Милашка, что ещё скажешь. И в планшет так умненько смотрит. Ми-мишка!
Насчёт японцев, в смысле того, что они будут ждать и обдумывать моё послание, переданное через доктора, оказался не прав. Спецагенты припёрлись моментально, я даже задремать не успел. Может, кофе в фойе больницы пили, пока иши мне зубы заговаривал, расхваливая себя, как чётко вылечил не пойми от чего.
— Но, ЮнМи-сан, вы сказали, что никогда больше не будете исполнять «Прекрасное далёко», — возражает японец. — Вы же не просто так это придумали? То есть, хочу сказать, у вас были какие-то основания для принятия такого решения. При этом видео концерта вы не видели и говорите, что ничего не помните. Как тогда совместить все эти противоречивые события?
Время напустить туману…
— Это вывод личных размышлений, господин. Понимаете, мне говорили, что пытаться решать за людей их проблемы — ничем хорошим не заканчивается. Что-то вроде стараний обезопасить ребёнка от падения с лестницы. Находиться всё время рядом невозможно. И, если мы хотим, чтобы малыш самостоятельно мог подниматься по ступенькам, он должен уметь с них и падать. Победа и поражения — неразделимые вещи. Неудачи должны побуждать к самосовершенствованию, ибо без этого невозможно научиться поднимать ногу выше, чтобы вновь не зацепиться о порог, о который споткнулись… К сожалению, я была уверена, что знаю больше остальных. Жизнь показала, что это не так. Что ж, бывает… Время сделать правильные выводы и жить дальше…
Улыбаюсь, стараюсь выглядеть при этом «мудро». Судзуки, видимо прокрутив в голове услышанную «сентенцию», выцепляет из неё наиболее интересное для него слово.
— И кто вам такое «говорил», ЮнМи-сан? — заинтересованно спрашивает он.
Ну, вообще-то это моя личная компиляция «мудрых мыслей» и «мотивационных фраз» слышанных ещё в прошлой жизни, но сообщать об этом не следует. Дабы не испортить атмосферу разговора…
— Абсолютно уверена, что они прекрасно разбираются во множестве вопросов, — многозначительным тоном отвечаю я.
Спецагент буравит меня взглядом. Теперь вежливо улыбаюсь в ответ.
— А вы не можете уточнить, кто именно? — настаивает он.
— Не помню. У меня провалы в памяти.
— В медицине имеются восстанавливающие методики. Например, гипноз.
Молча смотрю в глаза предложенцу«ледяным» взглядом. Зависаю надолго. Пока не решаю, что достаточно тишины и пора делать первое и последнее предупреждение.
— По неизвестной причине, — с угрозой в голосе сообщаю я, — нейронные связи в моём мозгу соединились в уникальную комбинацию, генерирующий высокооплачиваемый контент в различных областях искусства. Однако обследовавший меня в Корее доктор, предупредил, что подобное состояние мозгового вещества зачастую неустойчиво. Имеется множество зафиксированных случаев, когда люди, демонстрировавшие гениальность, теряли её за очень короткий промежуток времени. И причиной этому могли быть совершенно пустяковые причины вроде простуды или душевной травмы от расставания.
— Пока моя голова находится в «чудном» состоянии, моим главным намерением является заработать на этом как можно больше. Со всей серьёзностью заявляю вам, Судзуки-сан, и прошу передать услышанное вашим руководителям, что любая попытка вмешательства в мою мыслительную деятельность (для изучения, для улучшения, любопытства или ещё чего-нибудь легкомысленного) рассматривается Агдан исключительно как покушение на её обеспеченное будущее, с соответствующей ответной реакцией.