— Ты ведь раньше не любила делать мейкап… — оправдываясь, мямлит СунОк.
— Для каких-то «внутренних» ситуаций — да. Но на съёмках без него не обойтись. Особенно, если они проводятся посторонними, которые потом неизвестно как смонтируют видеоряд. Кто это вообще был? Кто снимал?
— Пока неизвестно, — признаётся онни.
— Плохо, — констатирую я и обращаюсь к своему личному менеджеру: — ЁнЭ, раз ты здесь, давай, начинай работать. У моей сестры опыта совсем нет, а бесплатные съёмки — это упущенные деньги, которые нам всем нужны. Организовывай процесс так, чтобы ко мне никто не мог попасть кроме, как только через тебя. И чтобы я знала, кто, когда и где. Понятно?
— Да, босс, — кланяется та.
Молча смотрю на неё, озадачившись всплывшей в мозгу мыслью: «Ещё же нужно решить вопрос с организацией агентства! А ЧжуВона выслали из Японии. Вот блин…»
— ЮнМи… — видя, что я молчу, неуверенно произносит СунОк. — Только не волнуйся. Знаешь, доктор разрешил тебе сказать…
— Что опять случилось?
— В общем, такое дело… — говорит онни, смотря в пол и поколебавшись поворачивается к ЁнЭ.
— Расскажи ты, — просит она.
— ЮнМи- саджан, - официальным голосом произносит та, видимо решив действовать профессионально. — Есть проблема с «FAN Entertainment». А точнее, проблема судебного разбирательства между вами и этим агентством. Решением суда была назначена сумма в размере десяти миллионов долларов, которые вы должны выплатить агентству «FAN Entertainment» в качестве компенсации понесённых убытков…
— Я знаю об этом, — отвечаю я, ощущая в животе чувство тревоги при напоминании о незакрытом гештальте, — Адвокат прислал сообщение в первый день прилёта в Японию.
— … Дело в том, что решение вступило в силу, босс…
— Как оно могло это сделать? Секретариат оформляет решение суда в течение двух недель. Потом его отправляют по почте с уведомлением о вручении. С этого момента начинается отсчёт времени на обжалование. Я ничего не получала и не подписывала!
— Вы дали доверенность адвокату, разрешив ему представлять вас на судебных разбирательствах…
— И…? — спрашиваю я, уже начиная догадываться.
— Он получил документы и расписался за вас…
— Когда он их получил?
— На второй день после вынесения решения.
— Потрясающе! — с сарказмом восклицаю я. — Просто невероятно! «Получить документы раньше, чем через две недели, — даже можно не надеяться», а тут — «два дня»! Потрясающая оперативность! Это меня лишь облагодетельствовали или корейский суд работает теперь так для всех?
— Не могу ответить на ваш вопрос…
— А что, адвокат не мог сообщить об этом, к примеру, моей сестре?
— Согласно заключённому договору указания по ведению дела можете отдавать только вы. В случае привлечения других лиц это нужно оговаривать приложениями или доверенностью. Поскольку вы находились без сознания, то оформить доверенность было невозможно. Поэтому так и случилось…
— Какие у меня теперь варианты? — обдумав услышанное, интересуюсь я.
— Если решение суда вступило в силу, можно только требовать пересмотра дела.
Опять судиться? Блин! Как же они задрали!
— А если я не могла дать указание своему адвокату по причине болезни?
— Не знаю, босс. У меня нет юридического образования. Вам нужно проконсультироваться у профессионалов.
И где-то найти деньги на оплату их услуг!
— Я остаюсь здесь, — поворачиваясь к СунОк говорю я. — Буду просить ВНЖ.
— Ты не можешь так поступить! — подскакивает та.
— Почему?
— Потому что ты кореянка, а не японка!
— И поэтому я должна жить со счастьем в душе, но телом в канаве?
— Почему — «в канаве»?
— Потому что КЕМА запретила мне работать! Забыла, что ли? Что мне делать в Хангук? Устроиться в клининговую компанию: на рамён зарабатывать? А десять лямов FAN отдавать как?
— КЕМА может отменить своё решение…
— Ага! Только для этого мне придётся прилюдно постоять на коленях, в слезах и соплях вымаливая прощение! Да пошли они нафиг!
— Не придумывай! Не станут от тебя такого требовать!
— А если «станут»? Тогда как быть? Ты меня заменишь?
СунОк молчит, задумавшись.
— Никто не собирается договариваться. Если бы хотели, то подставу с судом бы не устраивали.
— Какую «подставу»?
— Обыкновенную. Пятое июня, дата вынесения решения, плюс две недели на оформление документов в секретариате — это уже девятнадцатое. Плюс положенные по закону две недели на уведомление участников процесса. Плюс две недели, с момента вручения, на подачу апелляции. Я даже сейчас могла бы это сделать, иди дела обычным порядком. Ускоренное прохождение документов фактически украло у меня возможность оспорить решение.