— Госпожа, благодарю за Вашу веру в меня.
— Говорят, что не важно кто стоит напротив тебя. Намного важнее, кто возле тебя. А с такими людьми, как вы, мне бояться нечего.
POV Автор.
«Дворец Топкапы. Неделю спустя»
Селим, стоял перед большим зеркалом султанских покоев и, смотря в свое отражение, наблюдал за тем, как его одевают в праздничный кафтан. В походе, династия потеряла сразу двоих шехзаде — Мустафу и Джихангира, а по возвращению, дабы отомстить за смерть Мустафы, Гюльфем совершила покушение на жизнь Султана Сулеймана. Женщина вонзила нож в его грудь, немного зацепив и без того больное сердце, но хоть ей и не дали закончить, и повторно нанести удар, это не помогло падишаху, и тот, не прожив до утра, скончался на закате. Хюррем Султан, в отличие от Михримах и ее мужа Рустема, поддерживала своего старшего сына Селима, на восшествие на трон, но будучи в глубоком трауре, женщине было трудно примерить двух своих сыновей. Во время очередной их схватки, Баязид был тяжело ранен, от чего принял решение бежать из Османской Империи, заручившись защитой и поддержкой Шаха Тахмаспа. И сегодня, усмирив, как они считали великий бунт янычар, должен был случиться важный день — восхождение на трон Султана Селима II.
Дверь в покои открылась, и Ахмед-ага, вошедший туда, склонив голову, уверенно произнес:
— Пора.
— Хорошо. — подойдя к лучшему другу, Селим, положил руку на его плечо. — У меня есть к тебе важное поручение.
— Я Вас слушаю.
— Немедленно отправляйся в Манису. Привези моих Салиху и Нурбану, а так же детей. Они должны быть возле меня.
— Слушаюсь. — склонив голову сказал Ахмед-ага.
Хюррем, вместе с Михримах стояли в башне справедливости, наблюдая за тем, как янычары, визири и паши ожидают выхода нового падишаха.
— Валиде, как Вы? — спросила Михримах, сама зная ответ на свой вопрос.
— Михримах… — сквозь зубы проговорила женщина. — За короткое время я потеряла сына и любимого человека, а Баязид отправился в бега, просить помощи в Шаха. Понятно, что его ждет по возвращению, но… .
— Вы сможете уговорить Селима и он не поднимет меча на брата. — резко, Хюррем повернулась к дочери, окинув ее прожигательным взглядом. — Если Баязид вернется сюда с армией Тахмаспа, его даже я спасти не смогу.
— Внимание! — голос Ахмеда-аги затмил все звуки. — Султан Селим Хан ХазретЛери! — ворота дворца открыли, и к народу, к янычарам, пашам, визирям и другим вельможам вышел Селим, одетый в красный кафтан, а на голове у него была высокий белый тюрбан покойного султана Сулеймана. Увидев, что ее сын надел красный кафтан, Хюррем сразу повернулась к дочери. Она была сильно удивлена, не заметив того же удивления в глазах дочери.
— Михримах, ты знала об этом? Кого Селим собирается казнить?
— Знала, Валиде, я все знала. Брат-повелитель советовался со мной.
— Михримах… — Хюррем Султан услышала голос Рустема-паши, который молил о прощение, но повернув голову обратно к окну, увидела лишь, как острый меч Селима, рассёк шею Великого Визиря пополам. Струящаяся кровь из артерий начала фонтаном бить на и так красный кафтан нового падишаха. Тело упало, а голова скатилась к ногам других пашей и визирей. От увиденного, Валиде закрыла глаза, но Михримах, с легкой улыбкой продолжила за всем наблюдать.
— Вот!!! — указав на кровоточащее тело, сказал султан. — Вот что будет с теми, кто осмелиться пойти против меня! Их головы полетят под ударом моего меча!
POV Салиха.
Я сидела в своих покоях, и смотрев в окно, пила горячий чай. Рядом, на подушках, Нихтан играла с Османом, а тот весело смеялся и дергал меня за подол платья.
— Госпожа… — сказал Зюмлют, который принес мне чай. — Так я вот чего не пойму. Как так получилось, что Нурбану Султан так же обвинили в этой греховной связи? Она ведь не…
— Зюмьлют, хоть нет в этом никаких доказательств, но все видели, прекрасно видели, как она возле Газанфера ведет себя. Их тайные походы куда-то ночью, касания, он дарил ей подарки и прочее.
— Но, Салиха Султан, я этого раньше не замечал с ее стороны.
— Милый мой. — улыбнулась я, повернувшись к аге. — Так, и я никто не замечал. — я увидела на его лице непонимание. — Но главное, знать, кому из слуг и наложниц заплатить, чтобы те сказали, что видели.
— Так Вы… — в ответ я лишь кивнула.
— Мама… — Осман начал тянуться ко мне, и отдав Зюмьлюту чашку, я взяла его на руки.
— Сынок, мой Осман. Теперь твой отец первый претендент на трон. И дай Аллах, скоро, мы приедем в столицу, и займем свои места по праву. — я поцеловала его в лоб, и прижала к себе.
Вдруг, за окном я услышала какой-то шум. А в гареме началась суета. Выглянув в окно, мне удалось разглядеть лишь несколько десятков огоньков, которые приближались к нам.
— Что это? — спросила я.
— Вай, Аллах, не знаю, госпожа. — ага так же заглядывал в окно. Я посмотрела на него, надеясь, что он поймет, что нужно сделать, но нет, не понял.
— Так чего ты здесь еще? Пойди, узнай, и быстро ко мне.
— Слушаюсь. — евнух быстро выбежал из покоев, а я, с сыном, отойдя от окна, подошла к шкафчику, где лежали мои самые важные вещи, которые я приготовила на всякий случай.
— Что-то мне это не нравиться. — сказала Нихтан, подойдя ко мне.
— Госпожа… — к нам в покои вошла Акидэ, которая поклонившись, подошла ко мне ближе. — Да защитит нас Аллах, во дворец приближаться Сипахи.
— Сипахи? — удивилась я. — Что им надо?
— Не знаю, госпожа, но я слышала, что они поддерживали шехзаде Мустафу, а те…
— Госпожа, госпожа!!! — в покои вбежал Зюмлют. — Беда в нас!!! — своими криками он напугал засыпающегося Османа, и тот плакать начал.
— Зюмьлют, да чтоб тебя черти забрали, не кричи ты. — возмутилась я, начав успокаивать сына.
— Простите.
— Говори, что узнал.
— Сипахи бунтуют. Они направляться сюда, ведь теперь поддерживают шехзаде Баязида.
— О Аллах, что нам делать? — спросила Нихтан.
— Янычары уже наготове, а гарем, спускается в подвал, чтобы спрятаться там. Гонец, который сообщит шехзаде о бунте, уже отправился в путь. А Вам пора отправляться к остальным.
— Салиха, Зюмлют, Акидэ, берите все самое необходимое, побольше одежды теплой для шехзаде, свои вещи возьмите, кто знает, сколько мы там просидим.
Когда мы собирались, в окно моей комнаты прилетела стрела, которая разбив его, застряла прямо в стене возле Акидэ хатун.
— А! — та от испуга вскрикнула.
— Так, пора. — сказала я. — Пойдем, пойдем. — мы отправились за агой, который показывал нам путь в подвал. Но когда мы были уже на пол пути, к нам на встречу выбежали Мехмед-ага и Зарифе калфа, перегородив проход.
— Салиха Султан… — сказала женщина.
— Что происходит? Пойдемте, быстро. — сказала я.
— Нельзя, они уже во дворце. Там пути нет. — обойдя меня, калфа отправилась в другую сторону.
— Нам нужно обойти. Прятаться в другом месте. — Мехмед-ага начал вести нас. Еще несколько минут пути, и мы снова оказались в гареме, возле комнаты Нурбану. — Мы только здесь можем спрятаться.
— Нихтан. — я отдала сына служанке, и, повернувшись к двери, дернула ее. Слава Всевышнему она была открыта. Все быстро забежали в покои, и лишь я собралась закрыть дверь, как увидела стоящего напротив лучника, что как раз натягивал тетиву. Только я закрыла дверь, как почувствовала острую резкую боль в животе.
— А! — глубокий вдох превратился в писк.
— О Аллах. — сказала Зарифе, посмотрев на меня. Я все так же держалась за дверную ручку, но опустив голову, увидела, что в моем животе находиться почти на половину вошедшая стрела.
— Салиха Султан…. — я, упав на колени, дальше была как в каком-то тумане. Мехмед-ага закрывает дверь на замок, вокруг меня крутиться Зарифе, Нихтан и Акиде, резкая боль, плач Османа, а дальше… темнота.
Боль. Сильная боль пронизывающая все мое тело. Слабость. Она не дает мне и вдохнуть нормально. Воспоминания. Они окутали мой разум как страшный сон. Мне так хотелось верить, что это был лишь страшный сон.