— Госпожа… — начал Зюмьлют. Меня позвал Коркут-ага, учитель наших шехзаде и сказал, что те подрались между собой, а Анаид Султан… — девочка посмотрела на евнуха таким пронзительным взглядом, что тот замолчал.
— Анаид? — тон Салихи был понятен, и девочка, склонив голову, проговорила:
— Эсмахан меня оскорбила.
— Как?
— Она… она назвала Вас рабыней и моих братьев… сказала, что брат Мурад станет Султаном, а братьев убьет. Я не сдержалась…! — девочка подняла голову, и, глядя матери в глаза, продолжила. — Вы ведь сами учили меня, защищать братьев и не давать себя в обиду. Вот, я и не сдержалась. Если я поступила не правильно, прошу, простите меня. — она снова опустила голову.
— Подойди ко мне. — протянув руку, сказала Салиха, и девочка сделала как ей сказали.
— Молодец, моя дочка. — положив руку на щеку дочери, та мило улыбнулась, но наклонившись к уху добавила. — Но впредь, отстаивай свою правоту так, чтобы тебя не обвиняли и не выставляли потом в дурном свете. — выпрямившись, женщина снова улыбнулась. — Иди к себе. Ты наказана, и сегодня на праздник не попадешь.
— Но, Валиде…
— Я все сказала. Иди. — девочка надув губы, поклонилась и покинула покои.
— Зюмьлю, перед началом праздника зайдешь к Анаид и скажешь, что я пускаю ее в гарем. Пусть пока подумает, что наказана, может и поймет, зачем я это делаю. А теперь вы. — переведя взгляд на сыновей, Салиха сложила руки накрест на груди.
— Валиде, это все Мустафа! — крикнул Осман, указав на брата.
— Вовсе нет! Он первый пролил, чернила на мой лист. Учитель часто хвалит меня, вот ему и не нравиться.
— Нет, ты первый! ты встал и вылил, чернило на мой лист, а затем, испачкал мой рукав! — мальчик указал на руку. — Вот!
— Тихо! — не выдержав, спора сыновей, крикнула султанша. — Сейчас вы скажете, кто из вас виновен.
— Он! — в один момент мальчики указали друг на друга.
— Джихангир. — опустив взгляд на стоящего рядом сына, дожидалась ответ она, но тот молча опустил голову.
— Что же. Раз так, наказаны оба. Вы братья, роднее вас шестерых, во дворце нет никого. И я не вечна, и отец ваш. Когда придёт тот день, вы должны все стать опорой друг для друга, и я не хочу видеть у вас разногласий, тем более когда от них страдают ваши родные!!! — вывалила гнев женщина. — я сообщу повелителю… вы завтра не отправитесь с повелителем на конную прогулку.
— Валиде!!! — крикнули мальчики, но Салихе хватило движения рукой, чтобы те замолчали. — Идите в свои покои и подумайте о своем поведение. Я не хочу вас видеть сейчас. — переглянувшись, Осман и Мустафа поклонились и ушли, за ними покинул комнату и Зюмьлют. Через примерно минуту пришла лекарша. Она осмотрела лицо шехзаде, и, нанеся мазь, ушла.
Сев на кровати возле Джихангира, и прижав его к груди, левой рукой поглаживала по голове, а правую руку положила на его руки, что мальчик сложил на коленях.
— Валиде. — обратился тот.
— Что?
— Прошу, не ругайте братьев, они лишь хотят побольше Вашего внимания и похвалы.
— Разве я вас обделяю в этом? Разве я не радуюсь всем вашим достижениям?
— Нет, мама, что Вы, просто… — мальчик отстранился от женщины и посмотрел на нее. — Мы все Вас очень любим, но все хотят, чтобы вы были постоянно с ними.
— И что же мне делать? Я ведь люблю всех своих детей одинаково сильно.
— Простите их. Обоих.
— Ох… — снова обняв сына, тяжело вздохнула султанша. — Мой маленький, справедливый шехзаде.
Чичек стояла позади Хюррем и Нурбану, наблюдая за тем, как Валиде Султан раздаёт деньги и подарки беднякам, но все благодарят ее и Нурбану, а Чичек, словно не замечают.
— Айла хатун. — обратилась блондинка к своей служанке.
— Да, госпожа.
— Все готово? Сделала то, что я приказывала?
— Да. Сегодня ночью, шехзаде выпьет яд.
— Прекрасно. — улыбнувшись сказала женщина. — Завтра мы станем на шаг ближе к трону.
— Простите, но у Вас ведь нет шехзаде, как Вы…
— Придёт время, и ты все узнаешь. Все узнают.
Вечером музыка доносилась из всех углов гарема. Девушки, облачились в роскошные платья, свои самые красивые украшения, сделали самые необычные прически, развлекали госпожой в гареме. Фахрие калфа подошла к Хюррем и наклонившись к ней, проговорила на ухо.
— Рабие хатун готова. Я сказала повелителю, что она от Вас, и он согласился принять ее.
— Отлично. Сначала заберем у Салихи ночь субботы, потом ночь понедельника, а там, смотри, и ночь четверга больше не будет ее. — улыбнулась Хюррем, посмотрев на Чичек. — И тогда, ты снова станешь вхожа в покои моего сына.
— Госпожа. — улыбнулась, склонив голову блондинка.
— За этим всем молча наблюдала Нурбану, и уже планировала, как избавиться от Салихи, а затем и от Чичек, и их детей.
В это время Селим сидел на троне в своих покоях, и попивая бокал за бокалом пьянящего напитка, и наблюдал за тем, как перед ним танцуют девушки. Каждая из них извивалась так маняще, словно готовы были прямо сейчас отдаться повелителю.
Двери в покои султана со стороны гарема открылись, и туда вошел Локман-ага. Он наклонился к Селиму и что-то прошептал, на что в ответ получил лишь кивок. Евнух зал знак музыкантам и те перестали играть. Все молча поклонились и быстро вышли, оставив Селима одного. Он медленно встал с трона, и немного пошатываясь, прошел вглубь комнаты. Поставив уже пустой стакан, мужчина еле потянулся к кувшину, но сил поднять его не было. Двери в покои открылись, и порог переступила девушка, в фиолетовом платье, а лицо ее спрятано под вуалью. Девушка медленно подошла к султану, и положив руки на его плечи, медленно и нежно сняла с него халат.
— Кто ты, хатун? — он потянулся к вуали, но девушка поймала его руку, и, посмотрев на него, взглядом улыбнулась.
— Та, что купила эту ночь у рабыни. — убрав свою руку, Салиха дала возможность падишаху снять вуаль. Тот удивился, увидев свою Баш Хасеки.
— Салиха?
— Не ожидал?
— Что ты…?
— Я же сказала, что рабыня, которую приготовили к тебе на эту ночь, продала свою верность, за пятьдесят ахче. — сделав шаг вперед, Салиха потянулась к правому уху султана и нежно прошептала. — Только я, слышишь. Только я должна быть в твоих покоях, а остальные недостойны этого. Запомни. Не достойны. — сделав шаг назад, Салиха улыбнулась. Селим, всматривался в ее выразительные глаза, пока страсть не накрыла его с головой.
Двери в покои шехзаде Джихангира открылись, и к нему подошла служанка с подносом, на котором стоял стакан с молоком.
— Шехзаде, ваше молоко.
— Я не хочу сегодня.
— Но шехзаде, Ваша Валиде сказала, чтобы раз на несколько дней нужно пить молоко. — настаивала рабыня.
— Ладно. — нехотя взяв стакан, мальчик сделал несколько глотков, после чего скривился. — Странный вкус какой-то.
Комментарий к Начало эпохи. Война Хасеки Внешность Эсманур:
https://images.app.goo.gl/xt5mgPu7TkpJyKtr9
====== Боль, эмоции, помеха. ======
POV Салиха.
Я, проснувшись в султанский покоях, уже не увидела Селима. Как мне позже сообщил ага, повелитель отправился на собрание дивана. Не особо расстроившись, что проснулась без него, я встала с кровати, и одевшись, вышла из покоев. Только переступила порог, как чуть не столкнулась с хранителем покоев.
— Госпожа. — поклонился он.
— Ахмад-ага, доброе утро. Почему ты не с повелителем?
— Как только падишах покинул свои покои, сообщил мне отдать в гареме приказ. — я уже догадывалась о чем пойдет речь.
— Да? — сделала вид, что не понимаю о чем он, спросила я. — Ну и?
— Хатун, у которой Вы… — он опустил голову.
— Говори, я же не кусаюсь.
— У которой Вы выкупили ночь с султаном приказано выслать в старый дворец.
— Правда? — улыбнулась я. — Что же. Теперь все будут знать, что это непозволительно. — я лишь увидела как мужчина поклонился мне и я ушла.