— И что же это за цветок? — с легкой ухмылкой спросил тот.
Салиха поправляла корону, стоя перед зеркалом. Джеври хатун как раз принесла последний штрих — духи, как в двери постучали.
— Войди! — сказала женщина и двери в покои открылись. Порог переступил Зюмьлют-ага, который быстрым шагом подошел к госпоже. Сложив руки впереди себя, евнух поклонился, не смея поднимать головы. — Ты уже пришел? Я почти готова.
— Госпожа… — чуть дрожащим голосом сказал ага. Салиха сразу поняла, что что-то здесь не так. Повернувшись к евнуху, она чуть наклонила голову, чтобы увидеть его лицо. — Ну же, подними голову. — ага сделал это, но очень медленно. — Ну, же! — не выдержала она.
— Госпожа, повелитель сегодня позвал к себе…
— Кого? Не уж-то Нурбану? — расстроенно и одновременно зло спросила та.
— Нет. Одну наложницу по имени Мерьем.
— Что? — все это время Салиха держала в руках стакан с шербетом, но услышав новость о том, что ее ночь, ночь четверга забрала какая-то хатун… женщина не удержала стакан, и тот упал, звеня по полу. Ее ноги подкосились, и если бы не служанка, она, возможно, не удержалась бы на ногах.
— Госпожа, лекаря… — произнес евнух, но Салиха подняла руку, дав знак, чтобы тот замолчал.
— Вы знаете, что нужно сделать.
— Конечно, все меры будут приняты. — ответил ага.
— Идите прочь. — холодно, сдерживая эмоции сказала та. Все быстро поклонились, и молча покинули комнату. Салиха же, сняв с себя корону, осторожно положила ее на стул, но лишь пока ее никто не видит, она может не сдерживать эмоции. Упав на колени, женщина начала плакать, сжимая губы, чтобы не выдать лишнего звука и не разбудить детей. За эти последние семь лет, даже рождение детей не укрепило их любовь. Чем дальше, тем чаще Селим зовет к себе других наложниц. И чем дальше, тем больше Салиха понимала — его любовь проходит. Или уже прошла. Но султанша даже не заметила, как за тем, что она плачет, наблюдает шестилетний Джихангир, задаваясь вопросом: — Почему мама плачет?
Гарем уже погрузился в сон, а на втором этаже в комнате для подготовки, две наложницы, среди которых была и Эсманур, помогали Мерьем собраться на ночь.
— Тебе так повезло. — сказала другая — Лале хатун.
— Конечно, повезло, я ведь счастливая раба Аллаха. — Эсманур не разделяла этого восторга подруги по несчастью, с которой она вместе прибыли во дворец.
— Но будь осторожна. Одну сегодня уже выгнали с гарема. — добавила Эсманур. — Дай Аллах, чтобы ты хоть живой пробыла несколько дней.
— Меня никто не тронет, не посмеет. Сегодня я проведу ночь, потом еще и еще, а затем, когда рожу сына, посажу его на трон и стану управлять государством. — дверь в покои открылись, и в них вошел Локман-ага. Он осмотрел девушку с ног до головы и улыбнулся.
— Красавица какая, думаю, повелитель будет доволен. — сказал ага. — Ты готова?
— Готова, ага.
— Отлично. Тогда пойдем. — кивнул евнух.
— Сейчас… — она подошла к столику, где стоял нетронутый ее стакан с шербетом. — В горле пересохло от волнения. — сделав несколько глотков, та быстро выбежала из комнаты, ловив на себе завистливые взгляды Эсманур и Лале. Нет, Эсманур не имела таких амбиций, как у Мерьем, она хотело одного — отомстить Хюррем Султан, которая стала причиной смертей ее отца — Великого Визиря Ибрагима-паши и ее матери — Нигяр хатун, отобрав у нее сначала жизнь сына, а потом и ее собственную.
Селим, стоял в своих покоях, сложив руки за спиной. Он ждал, когда же придёт тот «цветок», о котором говорила Фахрие. И вот, дверь в покои открылась и в них вошла девушка. Темные и длинные волосы до пояса сразу привлекли на себя внимание государя. Девушка поклонилась, и так осталась, не поднимая ни головы, не разгибая колен.
— Подними голову. — приказал султан и девушка так сделал. — Как зовут тебя?
— Мерьем, повелитель.
— Мерьем? Очень красивое имя. Не зря мне тебя называли цветком. — мужчина подошел к девушке и положив руку на ее спину, одним движением вытянул шнурок, который ослабив платье, сбросил из тонкого стана девушки. Та дрогнула то ли от испуга, то ли от стеснения. — Не бойся, хатун, я не сделаю тебе больно. — проведя руками по обнаженному телу, Селим, прижал ее к себе и страстно поцеловал.
На утро следующего дня, когда день был на удивление спокойным и солнечным, Салиха проснулась, чувствуя на груди теплое дыхание. Открыв глаза, она увидела, что возле нее, упершись носом в подбородок, мирно спит Джихангир. Она не помнила когда это ее сын пришел и лег возле нее, но рядом с ним, все плохие мысли проходили прочь. Поглаживая мальчика по голове, женщина вспоминала, как когда-то, живя еще в двадцать первом веке, когда ей было примерно столько же, как и сыну, она боялась грозу, и прибегала в комнату родителей, залазила под одеяло и крепко прижималась к своей маме, а с другой стороны, их обнимал отец. Эти воспоминания нахлынули на нее эмоции.
«За всеми этими интригами я и забыла о свои детях. О тех, кто больше всего нуждается во мне» — подумала девушка, не сумев сдержать одинокую слезу, которая пройдя по ее щеке, упала на лоб Джихангира.
— Мама? — открыл глаза мальчик. — Ты снова плачешь?
— Нет, сынок, не плачу. — вытирая след сказала та. — Ты когда пришел?
— Я проснулся ночью и увидел, что ты плачешь, а потом уснула. Я захотел поспать возле тебя.
— Спасибо, мой хороший что остался.
— А почему ты плакала?
— Не плакала, просто устала немного. — сев на кровати поудобней, я поправила сына рядом, и обняв его правой рукой, прижала к себе. — Акиде! Джеври! — позвала она служанок. — Приведите детей, и прикажите, чтобы нам накрыли здесь.
— Слушаюсь. — те поклонились и вышли, через несколько минут вернувшись с шехзаде и султаншами. Они все сидели на кровати и много разговаривали. В этот момент весь мир вокруг казался пустым, ведь они вместе, рядом.
POV Салиха.
Я, успокоившись возле детей, решила заняться своими делами, пока они были на уроках или младшие спали. Рассмотрела бумаги о доходах вакфа, о расходах на него, и о расходах на новую баню, которую стоят в Амасье.
— Госпожа… — сказала Джеври. — С Вашего разрешения, я отправлюсь в школу, проверю, забрали ли наших шехзаде и султанш их служанки.
— Я пойду с тобой. — отложив бумаги в сундук, закрыла его на замок. — Узнаю в учителя, как их успехи.
Выйдя из покоев, я направилась на уроки к детям, однако мой путь проходил через гарем, где я уже давно не разговаривала по душам, насколько это возможно с наложницами.
— Внимание!!! — крикнул ага. — Баш Хасеки Салиха Султан!!! — девушки быстро у меня на глазах выстроились в ряд, и смирно склонив головы, молча простояли. Я проходила мимо них, как вдруг услышала голос одной калфы.
— Мерьем, голову ниже. — это имя. Я остановилась и резко повернулась к калфе, стоящей возле девушек.
— Хм… — я подошла к ней. — И кто же здесь Мерьем? — спросила я, пока одна из наложниц не подала голос.
— Я. — тихим голосом прозвучало слово.
— Подними голову. — приказала я, дабы было поудобней рассмотреть ее лицо. Она и правда была достаточно красива, но уж больно остры черты ее лица, а с детства все знают, что такие черты представляют собой не самые лучшие черты характера.
— Откуда ты?
— Гречанка я. — она все так же не осмеливалась поднять взгляд. — Меня звали Олимпия.
— Олимпия. — скривившись переспросила я. — Это ты, Мерьем, была сегодня в покоях султана?
— Да, госпожа, я.
— Что же, Фахрие калфа! — позвала я главную казначею. — Сделайте все как полагается, отправьте ее в покои фавориток и присматривайте за ней. — я наклонилась к наложнице. — А то вдруг несчастье случиться, забеременеет еще… — я сделала так специально, чтобы она слышала. — Конкуренция большая, вдруг, ребенка потеряет, а там, и свою жизнь. — я выпрямилась, и хитро улыбнувшись, развернулась, дабы продолжить свой путь. Надеюсь, она все поняла. Кой не столь глупа.