Тому было что-то около сорока; его блестящие черные волосы уже начали редеть, а из-под расстегнутого ворота рубашки виднелись темные завитки. Он невозмутимо почесывал короткую бородку и внешне казался абсолютно спокойным, но под этим спокойствием угадывались железная выдержка и самообладание. Кэл не сомневался, что взорвись сейчас в студии бомба, он и ухом не поведет.
Впрочем, даже не волевой характер мужчины заинтересовал Кэла: в мозгу у него всплыло смутное воспоминание. Могли ли они, скажем, работать вместе — или этот тип просто часто мелькает в выпусках новостей? Но как Кэл ни силился, ничего определенного припомнить не смог. Вероятно, зрительная память сохранилась лучше, чем логическая.
Внезапно до него долетели слова:
— …и что, на ваш взгляд, вам будет больше всего недоставать на «Виттории»? — спросила ведущая. При желании Кэл мог бы заглянуть ей в лицо, но для этого нужно было пересесть в другое кресло.
— Пожалуй, только Солнца. Обычно когда я так говорю, надо мной посмеиваются, но все остальное на «Виттории» есть. Или почти все. — Мужчина контролировал свою речь так же уверенно, как и выражение лица. Голос его никаких ассоциаций в душе Кэла не пробудил.
— Спасибо, что уделили нам время, несмотря на свою занятость. — Девушка повернулась лицом к зрителям и добавила: — С вами была Мишель Гарни, я беседовала с Рассом Толбором, которому вскоре предстоит командовать кораблем «Виттория». — Ее темные волосы были зачесаны назад; деловитость придавала ей очарования, но лицо Кэлу было явно незнакомо. Интересно, то же самое ждет его при встрече с Никки?
Голограмма пропала, но через секунду на голой стене появилось новое изображение. Огромные печатные буквы назойливо объявляли:
САЛОН «ЗАБВЕНИЕ»
ИЗБАВЬТЕСЬ
ОТСВОИХКОМПЛЕКСОВ
УСЛУГИПОСТИРАНИЮ
Кэл непроизвольно вздрогнул и потрясенно уставился на стену. Через мгновение началась очередная сводка новостей.
— Компьютер, отключи звук.
— Слушаюсь.
— Винсент?
— Минуточку, я занят.
— Оставь свои идиотские шуточки и побудь минутку серьезным, хорошо?
— Хорошо.
— Что это еще такое? Что за «забвение»?
— Это такой салон.
— Я понимаю, но чем там занимаются? О каких комплексах идет речь?
— Если вы хотите забыть какой-нибудь неприятный случай, то можете пойти туда и попросить, чтобы вам стерли определенные воспоминания. Потеряли все свои сбережения в казино, жена сбежала с красавцем любовником — просто платите деньги, и вы снова счастливы и безмятежны. Вообще-то правильнее тут было бы сказать «пробел», поскольку примерно через год память самопроизвольно восстанавливается, но потом воспоминания оказываются как бы более мягкими, и с ними легче ужиться. По крайней мере так это выглядит в теории. Хотите более подробную информацию?
— Не сейчас. Возможно, позднее. Я был в подобном заведении прошлой ночью?
— Не знаю.
— А твое личное мнение?
— Возможно, хотя и маловероятно. Обычно пробел в памяти составляет год или около того, но уж не десяток лет, во всяком случае. Нужно совсем отчаяться, чтобы решиться выкинуть из жизни целое десятилетие. Кэл немного поразмыслил над услышанным.
— Похоже, в клиентах у них недостатка нет. Что, жизнь у людей нынче тяжелая?
— Это не единственная причина. Для некоторых это своего рода развлечение, встряска, понимаете? А кроме того, удобный способ лишить полицейских возможности заставить человека сделать признание.
— То есть можно совершить преступление, а затем временно стереть память? — Кэл был потрясен. — И тогда полиция бессильна?
— Если ставка — жизнь, — да.
— Следовательно, мне нет смысла жаловаться в полицию на потерю памяти.
— Абсолютно верно; там наверняка сделают вывод, что вы что-то утаиваете.
Интересно, думает ли преступник как преступник, если ничего не помнит о своих преступлениях? И о чем он вообще думает? Не исключено, что он рационалистически подходит к проблеме, убедив себя в том, что его жертвы заслуживали такой судьбы. Что это — первородный грех, или совершенно иная система ценностей, искаженная индивидуальным восприятием? Кэл не чувствовал себя убийцей, однако не был уверен в адекватности своих ощущений, а комментарий Винсента окончательно сбил его с толку.
— Компьютер, основное меню. — Кэл внимательно изучил список. — Давай теперь посмотрим библиотеку…
Сам Дедал. Конструкция.
В мгновение ока перед ним возникла голограмма Дедала, испещренная светящимися точками, стрелками и условными обозначениями.
— Покажи его в динамике.
Голограмма послушно начала разворачиваться вокруг продольной оси. Орбитальная станция представляла собой тридцати километровый цилиндр; на левом торце его располагались зеркала — гигантские пластины, улавливающие солнечные лучи и сквозь ряды широких «окон» в обшивке направляющие их внутрь станции. В ночное время зеркала эти складывались, прижимаясь к цилиндру, как лепестки большущего цветка, а днем раскрывались, смахивая на огромный пропеллер. На голограмме они были раскрыты, и лопасти «пропеллера», величаво вращаясь, касались кресла, в котором сидел Кэл.
Жилая зона имела вид трех больших плоскостей, тянущихся вдоль оси вращения Дедала. На местном жаргоне они именовались «континентами» или «материками» и образовывали призму, вписанную в цилиндр обшивки, — между гранями которой располагались «окна». У непривычного наблюдателя вид нависающих над головой двух других континентов неукоснительно вызывал тошноту и головокружение.
На противоположном, правом торце Дедала торчало параболическое зеркало внешней энергетической установки и имелись две секции, отделенные от жилой зоны: производственная и исследовательская, причем вторая не вращалась вместе со всей станцией, и там поддерживалась невесомость: этого требовали условия некоторых экспериментов, а также многочисленные технологии, несовместимые с земной силой тяжести.
Из каждого торца в пространство уходили коммуникации, связывающие Дедал с Икаром.
— Можно показать док С5?
В производственном секторе замигал огонек. Концентрическими кольцами диск был разделен на огромное количество уровней. Док С5 находился почти у самого края.
— А теперь — холм, которым оканчивается этот континент.
Вспыхнул второй огонек, и сразу же выяснилось, что обе точки никак не связаны между собой. От дока к оси поднимались трубы транспортеров, но добраться от них до того места, где очнулся Кэл, было практически невозможно.
— Пожалуйста, останови вращение. Отлично. Можешь ли ты показать, где находится мой дом? — Кэл спросил это просто на всякий случай, но, к его удивлению, на модели тут же замигал еще один огонек — почти в самом центре континента. — Молодец. А теперь покажи, как туда добраться.
В скальном массиве между материком и обшивкой, защищающем обитателей Дедала от космического излучения, имелись три туннеля; ближе всего к его дому подходил центральный.
Ну что ж, надо идти туда. Быть может, вид родного жилища поспособствует восстановлению памяти? Он обязан узнать, что произошло. Интересно, ищет ли его полиция? Не исключено, что они уже ждут его за дверью, чтобы задать пару вопросов, на которые он не знает, как ответить.
Кэл выключил терминал; унылая серая стена как нельзя лучше гармонировала с его невеселыми мыслями. Кряхтя, он поднялся с кресла и направился к двери, а когда она открылась, за ней мелькнула чья-то быстрая тень.
Глава 3. ДОМ
Сердце Кэла едва не выскочило из груди, к горлу подступил комок. Он недвижно замер на пороге, а когда наконец решился осторожно выглянуть наружу, обнаружил, что коридор пуст — только в дальнем конце выписывала кренделя нетрезвая парочка, очевидно, направляясь к себе в номер. Кэл с опаской вышел из комнаты и, закрыв дверь, набрал на панели комбинацию, показывающую, что номер он освобождает.