— Расскажите поподробнее о вашем салоне, — попросила журналистка и, заметив, что камера уперлась в блондинку, «размяла» лицо серией привычных гримас от ужаса до восторга.
Карлсон перешел на официальный тон: — Салон «Желание» является филиалом известного миланского дома моды. Совместное предприятие — обоюдная выгода. Во–первых — торговая площадь. Этот особнячок концы позапрошлого века нам помогли отреставрировать и украсить итальянские мастера.
— Вы открываетесь прямо с первого января? — просияла журналистка. — Неожиданное решение.
— Напротив — самый подходящий день для успешного начала. Вот вы, милая, непременно что–то ждете от праздника.
— Жду… — интригующе улыбнулась журналистка.
— И каждый из нас тоже. Мы и банкет приурочили к встрече Нового года. С минуты на минуту ожидается прибытие из Милана нашего босса Джанни Сиентино. Есть обещание Алекса Милуччи лично открыть презентацию своей коллекции. Торжество состоится сегодня в ресторане «Яр». Грандиозное мероприятие. Вступаем в новый год, господа, под знаком Евросоюза.
— Не слабо организовано, — одобрительно кивнула журналистке блондинка в лайке.
— Темп мы взяли ударный. С октября на энтузиазме держались. Подготовить открытие салона такого высокого класса — ответственная задача. Коллектив у нас выдающийся, — он остановил взгляд на бюсте обтянутой блондинки. Журналистка кивком призвала его смотреть в камеру.
— Коллектив у нас выдающийся, — повторил Карлсон в камеру. — Все продавщицы — специалистки экстра–класса. Рядом со мной — Сабина Кронкина — моя помощница и консультант по закупочной политике. Мисс Москвы, между прочим. А вот эта красавица… — он указал на брюнетку, — продавщица экстра–класса, топмодель — Галлея Азизова с опытом работы за границей. Нина Тимофеевна — товаровед с международным стажем. А девушка с косой — искусствовед, перспективный кадр, только входит в проблематику. В смысле дефиле. У нас такой принцип — продавщица должна уметь показать товар. «Желание» — не товарно–вещевая ярмарка. Это бу–тик! Об организационных вопросах вам лучше расскажет наш финансовый директор Буртаев, он сейчас встречает итальянского шефа. Ага! — Карлсон поднял палец, призывая к тишине. Все услышали шум остановившегося у подъезда автомобиля.
— Встретил! — просиял Карлсон, снова махнул рукой и зазвучал музыка.
Под бурные всплески Застольной из «Травиаты» в зал с театральной помпезностью явился господин с гигантским букетом. Явно итальянского происхождения, смахивающий одновременно на крутого мафиози и оперного тенора. Полы его длинного белого пальто почти касались пушистого ковра. Итальянца сопровождал мечтательно–нежный юноша и приятно взволнованный Игорь Буртаев. Темпераментный гость вручил свой букет юноше, безмолвно застывшему у двери, и жадно бросился к Карлу Леопольдовичу. Мужчины обнялись. Вырвавшись из объятий Карлсона, итальянец широко зашагал по салону, разглядывая обстановку, щупал фрак и вечернее платье на золоченых манекенах: — Милуччи… Корошо…
Рядом держался Игорь, что–то объясняя по–английски.
Саша последовала на кухню за Галлеей и Ниной Тимофеевной, где уже ждали подносы с угощением и напитками. На столике в гостиной появилось шампанское в ведерке со льдом, блюдо с фруктами.
— Прошу всех выпить это прекрасное вино за процветание нашего дела! За «Желание»! — Карлсон взял бокал с поданного Галлеей подноса и жестом предложил гостю кресло. Итальянец отрицательно замахал руками, показывая на часы. Не садясь, все же взял бокал и выпил несколько глотков под аплодисменты сотрудников. Лучезарно улыбаясь, Карлсон изобразил жестами застолье и танцы:
— Ресторан! Банкет! Ун аперетиво! Сегодня вечером. Переведи ему, Игорь.
Слушая перевод, Сиентино устремил на Карлсона трагические глаза, выражающие совершенную невозможность принять приглашение, и что–то с жаром затараторил.
Игорь развел руками: — Я передал ему приглашение на банкет… Сказал, что ждем Милуччи. Увы… Говорит, что Милуччи задерживается в Токио. А он сам сегодня ужинает у мэра. Намерен работать над нашими предложениями завтра.
Взволнованно простившись с Крлсоном и Буртаевым, Сиентино заторопился к выходу. Посылая воздушные поцелуи девушкам, выкрикивая: — Рерфетто! Чао, бамбини! — удалился в сопровождении безмолвного юноши. Следом отбыли телевизионщики. Замолк Верди и наступила домашняя тишина.
Карлсон рухнул в кресло, выдернул шелковый платок из–под воротника рубашки и стал им обмахиваться.
— Жарища здесь у вас, как на Привозе в летний полдень. Основательный профи наш макаронный шеф. Все сразу просек. Улыбка на миллион лир, а глаза цыганские, вороватые!
— Все отлично! Отбыл в гостиницу. Всем доволен, — погрузившись в объятья мягкого кресла, Игорь удовлетворенно прикрыл глаза.
К нему на подлокотник присела Сабина, заботливо протягивая бокал минералки:
— Классно ты его обработал.
Игорь жадно скользнул глазами по высоко вскинутым ногам «мисс», прошелся взглядом по интерьеру, мечтательно вздохнул:
— М-да… Завертелась карусель! Что б нам всем так жить!
Он не заметил Сашу. Даже когда она подошла к столу и взяла блюдо с пирожными, чтобы вынести на кухню. Мечтательные серые глаза были устремлены вдаль, в которой Саши не было.
На кухне, заполнившейся кофейным ароматом, Галлея и товаровед Нина клевали невостребованные итальянцем пирожные.
— Сидим здесь, золушки, — Нина с наслаждением жевала нечто взбитое сливочное. — Ничего, сегодня в ресторане оттянемся. Неделю пощусь из–за этого банкета, тайскую отраву глотаю. Что бы дезидерио, так сказать, поднакачать и со всей страстью накинуться! Это будет смертельный трюк — большая обжорка. За всех, кто голодает. А что ж там так сидеть? Банкет так банкет!
— Кому обжорка, а кому — праздник любви, — ухмыльнулась Галлия, карауля кофеварку.
— Виртуозно Сабинка финансового гения расколола! В два приема! — с видимой завистью «восхитилась» Нина.
— Раскрутила по полной программе! Все уши мне прожужжала, какой Игорек сексуально продвинутый и эстетически грамотный. Мастер эмоциональных эффектов. Сегодня ночью, под бой Курантов, он ей руку и сердце прямо на блюдечке предлагать будет… Секрет пока.
— Какой уж секрет! Я ж сама ей платье выбирать помогала! Сгорит финансист. Алый бархат и все голое! «Секс в саду»
— «Сад в цвету», — поправила Галлея, — Ой, она и в правду, эффектная. Во, во, во! — есть на что посмотреть. Взгляд притягивается на чисто энергетическом уровне. Резонансные вибрации бьют по чакрам. Не то, что у нас, да, Саш? А вообще–то, ей, похоже, облом с праздничком выйдет. Наш Карлсон, как мне известно, некую подлянку затеял. — Галлия протянула Саше салфетку и жидкость для мытья стекол: — Иди со стола смахни и вот этим хорошенько прысни.
На ватных ногах Саша отправилась в зал, переваривая полученную информацию. Предложение руки и сердца! Под бой Курантов! А она–то, дура, размечталась…
На этот раз ее появление Буртаев заметил и дружески просиял:
— Александра! Уже при деле! Здорово ты вписалась в коллектив! Рад.
Он и Карлсон переместились в кресла у камина, прихватив коньяк.
— Спасибо, — с усилием пробормотала Саша, потому что не благодарить ей сейчас хотелось, а выпустить из бутылки пенную струю прямо в физиономию этого «сексуально продвинутого мастера эмоциональных эффектов». Саша усердно терла столик. Господи, всего два часа на новой работе, а сколько всего произошло! В сущности — все тоже — облом надежд, кризис мечтаний. Вот ведь не хотела даже себе признаваться, зачем явилась–таки сюда. Не за деньгами. За Буртаевым. И косметичку прихватила, что бы вдруг расцвести в заветный час. Ну не могла она признать дурацкую встречу там, у метро, последней. И что же? Опять сорвалось. Да как все глупо, как обидно и жалко себя. Пуловер лучший надела, джинсы пол ночи утюгом сушила, идиотка. А здесь — «Страсть в саду..»… — Она яростно пшикала на опаловую столешницу. Резкий запах нашатыря с парфюмерной отдушкой ударил в нос.