У всех ведьм есть свои способы предсказывать будущее. Миранда, моя старшая сестра, говорит, что ей пророчества нашептывает морское стекло, которое она собирает на далеких берегах. Наша младшая, Селеста, гадает по картам Таро и движению планет. Я – ведьма пограничья, образы приходят ко мне, окутанные туманом снов. Но когда я бодрствую, то наблюдаю за лесом. И сегодня он меня тревожит. В нескольких милях отсюда, за деревьями, находится кладбище – последнее пристанище всех женщин Гудвин за последние четыреста лет. В том числе и моей матери.
Я не была там с ее похорон – с июня.
Бах!
Я подпрыгиваю, схватившись за сердце. Метла снова упала, и ее деревянная ручка указывает прямо на входную дверь.
– Что ты пытаешься мне сказать, надоедливая штуковина? – спрашиваю я, поднимая ее и кладя на кухонный стол.
Может, прутья растрепались? Завтра надо будет их подстричь, когда выдастся свободная минутка. Сейчас уже слишком поздно приступать к работе. Я бросаю беглый взгляд в окно. В лесу клубится густой туман, но что-то в чаще нарушает его медленное продвижение.
Сердце сбивается с ритма. Сквозь белесые вихри бредет пожилая женщина в длинной светлой ночной рубашке наподобие моей. Словно зачарованная, шагаю к окну и прижимаюсь носом к стеклу. Оно то запотевает, то вновь становится прозрачным в такт моему дыханию. А женщина подходит ближе.
Маргарет Халливел.
Старейшина моего ковена и морская ведьма, как Миранда.
Беззвучно выругавшись, я хватаю со стойки шерстяное пальто, накидываю его поверх ночной рубашки, распахиваю входную дверь и прямо босиком выбегаю на холод.
– Мэгс? Ты в порядке?
Она останавливается и смотрит на меня, ее седые волосы удивительным образом развеваются в совершенно безветренном тумане.
– Геката, – каким-то странно ровным тоном произносит Маргарет.
– Я здесь, – запыхавшись, отзываюсь я. Добираюсь до нее, снимаю с себя пальто и протягиваю ей, но она даже не пытается его взять. – Что случилось, Мэгс? Как ты сюда попала? Тебе нездоровится?
Как ведьма пограничья, я должна заботиться о больных членах Атлантического ключа – ковена, в котором родилась. В нем более ста тридцати ведьм, и мне всегда есть чем заняться. Почти восьмидесятилетняя Маргарет уже давно нездорова. Последний год я каждые два месяца делала для нее баночку бальзама с боярышником, чтобы помочь справиться с хронической усталостью. Новую порцию отправила всего несколько дней назад.
– Он зовет меня, Геката. Я должна идти, – шепчет она.
У меня замирает сердце.
– Все в порядке, Мэгс. Я отведу тебя домой, – мягко говорю я.
Ее муж скончался несколько лет назад, и Маргарет уже в том возрасте, когда прошлое и настоящее начинают сливаться в памяти.
Она протягивает мне свою морщинистую руку. Я колеблюсь. Редко дотрагиваюсь до людей: в такой близости для меня больше дискомфорта, чем уюта. Даже мои пациенты привыкли к тому, что я почти не касаюсь их во время работы. Но с моей стороны было бы жестоко отказать Мэгс в такой мелочи. Я улыбаюсь и кладу свою руку в ее.
Боль возникает сразу. Сосущее ощущение скручивает мой живот. Каждый волосок на руках встает дыбом, кожу начинает колоть и щипать, а уши закладывает от давления. Я пытаюсь отшатнуться, но Маргарет держит цепко, ее пальцы впиваются в кожу моего запястья. Намерение ее магии обвивается вокруг меня, сжимая, как змея, и обжигая холодом.
– Мэгс! – выдавливаю я. – Что ты делаешь?
– Ты не то, чем должна быть, девочка, – говорит она чужим голосом, похожим на низкое хриплое шипение. – Какое разочарование.
– Пусти меня! – кричу я, дергаясь изо всех сил.
В груди нарастает паника. Даже в это время года, на пике возможностей, у меня не хватает магии противостоять старшей из ковена.
Маргарет ахает, ее взгляд немного проясняется. Мне становится чуть легче.
– У меня нет времени, – шепчет она уже нормальным тоном. – Самайн все ближе, и Грань истончается. Король, Что Внизу, испытывает тебя. Найди книгу матери – и поймешь, почему она назвала тебя ведьмой пограничья.
Туман смыкается вокруг нас, в его завихрениях пляшут тени. От боли буквально звенит в ушах. Покалывание превращается в жжение. Я кричу и выдергиваю запястье из хватки Мэгс. В животе что-то лопается, и я навзничь падаю на землю.
Глава 2. Шесть дней до Хеллоуина
Брызги дождя рисуют дорожки на стекле. Небо Массачусетса еще спит, и утренний туман развеется нескоро. Мерлин мурлычет на подушке рядом со мной, вытянув лапки вдоль моей руки. Я смотрю на деревянный потолок спальни, не помня, как вообще уснула. Рассеянно потираю запястье. На коже ни ожогов, ни следов ногтей.