Царь уже готовился отойти ко сну, когда к нему явился Горр. Одного движения бровей жреца оказалось достаточно, чтобы слуги покинули опочивальню царя, а телохранители отошли подальше от дверей. Все знали — никто не должен слышать слова, предназначенные царю.
— Я пройду в дом Каттаха, пойду чуть попозже, когда он уснет. — тон жреца не допускал возражений, но смысл слов пугал царя, ведь это преступление даже для владыки — забраться в чужой дом в то время, когда его хозяин спит, — Ты дашь мне человека, слову которого, сказанному от тебя, поверит любой.
— Да, я пошлю с тобой Ветлока, его знает каждый мальчишка, — кивнул Лит.
— Не бойся, царь, — успокоил повелителя старый Горр, — никто ни о чем не узнает. Впрочем, Ветлок тебе потом все расскажет!
— Хорошо, — откликнулся царь.
— И еще, — спокойно добавил жрец, — не пускай по моему следу ищеек Денека.
— Как скажешь, — Лит особо не смутился, хотя и собирался тайно проследить за жрецом. Ведь Ветлока легко околдовать, да так, что он расскажет царю потом совсем не то, что было на самом деле…
— Я не стану менять память твоему Ветлоку, — вновь угадал мысли царя Горр, — ведь он и так посвящен в это дело.
— За нами шли трое жрецов тайных слов, — рассказывал Ветлок царю, так и не сомкнувшему глаз этой ночью, — погода была тихая, без ветра, ночь темная, безлунная, прохожих попадалось навстречу мало. Жрецы говорили тем, кто встречался, какие-то слова, после чего люди замирали, как статуи. Я знаю, завтра они ничего не вспомнят. Я сказал охране дома Верховного жрец, что царь посылает важную тайную весть, и что шуметь нельзя. Нам тихонечко открыли, охранников тут же околдовали. Я шел вслед за Горром, он не препятствовал этому. Верховный боится подземелий, его опочивальня оказалась наверху, на втором этаже. Я сказал телохранителям примерно то же, что говорил у вором. Пока они думали, пускать нас или нет, им уже нашептали на ушко. Ловкие ребята, эти жрецы тайных слов, их бы на войну, лазутчиками…
— Запрещено, — вздохнул Лит, — а то бы я и сам давно… Продолжай!
— Горр беззвучно, точно летучая мышь-кровосос, подлетел к спящему Верховному, наклонился, я видел, как шевелились губы, но не слышал слов… Шептал он долго… А потом мы ушли, и всем завороженным шепнули новые слова, как я понимаю, чтобы они вскоре проснулись, ничего не запомнив. И это все…
— Таким образом получается, что кроме нас с тобой и жрецов Горра о ночном визите никто не узнал?
— Выходит так. — подтвердил Ветлок.
Второй день Каттах ходил как сам не свой. Все прежние его великие деяния, роскошные жертвы казались ему теперь жалкими и примитивными. Ведь Шанустра, величайший из богов, достоин самых велких жертв. Что там единственная дочь царя… Да и сам царь — жалкий человечек, разве он достоин Шанустры. Великому богу — великую жертву. Самую великую!
Каттах бродил по городу, как потерянный. Люди шарахались от него, еще бы — упадет взгляд безжалостного служителя Шанустры на их ребенка — быть ттому скормленным, подобно барашку, ненасытному чудовищу. А Верховный жрец мучительно искал ответ. Что люди? Они слишком мелки. Принести в жертву весь город? Неплохо, но тоже не самое-самое… Принести в жертву себя, великого жреца? Нет, это в собственных глазах ты велик, а для великого бога — букашка. Нужно решение, нужен ответ!
Вот принести бы в жертву Шанустре Солнце. Но — руки коротки. Да и понравится ли ему? Вот если бы выманить с нижних уровней чудовищ, каких-нибудь драконов… Хотя кто сказал, что на нижних уровнях водятся драконы? Есть, говорят, такая теория, что ниже самого нижнего уровня — громадная, с целый мир величиной, пещера, там живут совсем другие люди, летают драконы среди светящихся, как золото, облаков…
"Нет, только не подземелья!" — оборвал сам себя Каттах. Ему и на второй уровень опуститься — мученье. Ужас, непонятный страх перед подземельями с детских лет…
Но решение должно быть. Ведь не просто так приходят в голову ему, Великому жрецу великие мысли. А мысль о самой великой жертве могла придти только в его, поистине гениальную голову. Или быть внушена свыше, как пророку… В любом случае, он, Каттах — избранный среди смертных, он — самый велики человек, ведь только ему пришло на ум принести самую великую жертву.
— А что, если принести в жертву какого-нибудь бога? — сказал Каттах вслух, и сам испугался вырвавшихся ненароком слов, тут же нелепо поправившись, — Что у нас, божков мало?!