Фредерик заметил его колебания.
— Не бойся, почитай, это и тебе в лечение зачтется. Я с доктором поговорю. У меня, видишь ли, глаза болят. А мозг упражнять надо.
Глаза у Фреда действительно были красными и слезились. Джим ему даже посочувствовал:
— А что, медики коррекцию зрения сделать не могут?
— Да делали уже, два раза. Просто мышцы нестабильны. Откорректировали на один уровень их напряжения, а после пары часов работы он плывет. Даже, видишь, очки мне прописали, — Фред и в самом деле продемонстрировал архаичного вида оптико-механическое сооружение, как в старинных кинолентах. — Все же я уже далеко не молод.
Ну, в конце концов, если это зачтется в курс лечения, почему бы и нет?
Оказалось, читать вслух книжку — в ней речь шла про какого-то древнего русского, убившего старуху топором и теперь мучившегося то ли совестью, то ли банальным страхом — это совсем не то, что статистические сводки. Во-первых, начать пришлось откуда-то со второй трети: ведь сколько-то старик уже прочитал. Джим сперва не был уверен, что так вообще можно, а потом долго не мог взять в толк, о чем речь. Ну, словно фильм включил с середины. Во-вторых, Фред, послушав несколько минут, вдруг выдал:
— Ну что ты бубнишь, как машина, на одной ноте? Надо с выражением. Вспомни, как люди в жизни говорят. Или как актеры в кино, на худой конец. Когда человек боится, он произносит слова не так, как когда удивляется. Или когда ему скучно. Ну-ка, попробуй.
Джим попробовал. Беда была еще в том, что читал он не очень хорошо. То есть, про себя-то нормально, а вслух, когда приходилось следить и за тем, что написано, и за тем, что язык говорит, и за этим клятым "выражением"... Смысл порой терялся, особенно на длинных предложениях — а эти русские порой изъяснялись фразами чуть не по полстраницы, та еще с дурацкими знаками препинания и старыми словами, значения которых Джим не знал. Фред обрывал его, требовал перечитать фразу заново, причем подсказывал, как. Джим сперва злился, не понимая, почему он вообще слушает этого желчного старика, а потом вдруг понял, что ему даже нравится. Представлять себе, что там, внутри книги, происходит, "прокручивать внутренний фильм", как он это называл, было трудно. Хотя, как ни странно, удавалось. Он кино про этого парня — его звали Rodion — никогда не видел. И вообще не интересовался жизнью в старой России. Но описания города Петербурга и его жителей были весьма подробны, так что мозг откуда-то вытаскивал подходящие образы.
— Ладно, парень, достаточно, а то ты уже весь взмок, — заявил Фред спустя примерно час. Джим в самом деле чувствовал себя, словно после тяжелой работы. — Отдохни, а я пока послушаю...
И он вставил в уши крошечные наушники и вытянулся на кровати.
"Видать, совсем непростой старик, — подумал Джим. — И с доктором может договориться, и музыку ему слушать позволяют. Шишка какая-нибудь. Что ж, и шишки, бывают, болеют. Только чего ж его в муниципальную больницу-то?"
Ответа он не знал, поэтому со вздохом вернулся к приключениям капитана Кирка. Со вздохом — потому что многие из них он и так прекрасно помнил, поэтому чтение казалось совсем дурной работой. Но лекарство, как известно, не всегда бывает сладким.
Разговорились они только на третий день. Фред как раз вынул из ушей динамики, а Джим буквально в ту же секунду отодвинул книгу, причем неудачно — она с грохотом упала со стола. Старик повернул голову, встретился взглядом с соседом, и Джим, чтоб замять неловкость, поинтересовался:
— А что за музыку вы слушаете?
Не то, чтоб ему были так уж интересны музыкальные пристрастия человека другого поколения. Но все-таки сосед. Да и тема для разговора... Вдруг найдутся у них общие интересы. Джим не считал себя большим знатоком. Но круг его музыкальных познаний — в силу воспитания и целого ряда случайных знакомств — был значительно шире, чем у многих сверстников. Он, например, мог на слух отличить древний "кантри" от столь же замшелого "рок-н-ролла". А когда-то — давно, правда - не без удовольствия слушал уж совсем архаичную классику, которую, наверное, нигде, кроме специальных консерваторий теперь и не знают. Чопина, например.
И тем больше удивил его ответ Фреда. Оказалось, тот слушал вовсе не музыку а... все те же книги. Кто-то читал их вслух —вот как Джим недавно -- и записывал на магнитофон. То есть, конечно, не на древнюю машину с магнитной проволокой (что было бы даже забавно), а на кристаллоноситель. Но традиционно записи звука до сих пор называли магнитофонными. Фреду по причине слабости зрения врач разрешил часть книг не читать, а слушать. Хотя и сказал, что эффект может быть не таким, как от обычного чтения. Скорее — более слабо выраженным.