– Я вас жду, – коротко ответила я, положила трубку и, вздохнув, поплелась-таки разогревать пиццу…
Все было без толку. Все мои усилия и ухищрения ни к чему не привели. «Обман» никуда не ускользал, квартира смердела «на ура». Не помогал ни вентилятор, ни озоновый освежитель, которым я сбрызнула комнату, ни мокрая простыня, развешенная аж на полкомнаты – я сделала это в наивной надежде, что она втянет в себя французскую вонь. Честно говоря, этот «соблазнительный» запах меньше чем за час мне просто опротивел. Мокрая простыня отнюдь не добавила тепла в квартире, пришлось мне включить еще и обогреватель.
Вяло пережевывая в кухне за плотно закрытой дверью кусок отдававшей одеколонным привкусом пиццы, я уныло думала о том, как какая-то ничтожная секунда может все изменить! И причем зачастую – в худшую сторону.
Услышав звонок домофона, заставила себя отбросить прочь эти неконструктивные мысли, приказала себе «не замечать» никаких запахов и пошла открывать.
Екатерине Михайловне навскидку было хорошо за пятьдесят. Обычная женщина средних лет, обычные одежда, лицо, прическа… Чувствовала она себя не очень уверенно. Это ее состояние заметно усугубилось, когда Малеванная после моего любезного приглашения прошла в комнату и увидела работающие одновременно вентилятор и обогреватель, а также распахнутые не по сезону окна. К тому же источавший назойливый запах духов пол также не добавлял ощущения комфорта.
Екатерина Михайловна с легким недоумением покрутила головой, медленно провела взглядом по колыхавшейся на ветру простыне, вот-вот готовой покрыться налетом инея, подозрительно втянула носом воздух. Кажется, у нее возникло ощущение, что она попала не по адресу…
– Пойдемте лучше в кухню, – улыбаясь, предложила я ей, не вдаваясь в объяснения.
Малеванная пожала плечами и прошла за мной. В кухне все же было гораздо теплее, да и «Ускользающий обман» почти не проник сюда. Я предложила Екатерине Михайловне кофе, от которого она отказалась, заявив:
– Я так сильно расстроена, что даже не могу есть. Просто кусок в горло не лезет!
– Тогда давайте не будем отвлекаться, и вы мне все расскажете по порядку, хорошо? – подбодрила я ее дружелюбным тоном, и женщина кивнула.
– У меня пропала дочь, – проговорила она и словно бы сама удивилась сказанному. – Ее зовут Ирма.
– Когда это случилось? – спросила я.
– Вчера… – голос женщины задрожал. – Она должна была встретиться после работы с подругой, Викой. Они договорились посидеть в кафе. Вика приехала вовремя, ждала Ирму, но та так не пришла. И дома ее нет! И Виктор тоже ничего не понимает! Я звонила туда, ее не было, он говорил, что сам не знает, что происходит, и я не выдержала, поехала туда – а она так и не пришла!
– Подождите, подождите, – вынуждена была я перебить взволнованную женщину. – Давайте разберемся. Виктор – это кто?
– Это муж Ирмы, Виктор Шмелев.
– Так, значит, вашу дочь зовут Ирма Шмелева, – достала я блокнот и ручку, чтобы записать данные.
– Нет-нет, – остановила меня Екатерина Михайловна. – Она оставила свою девичью фамилию. Ей очень нравится ее фамилия – Линдгардт. К тому же Ирма всегда считала, что она подходит к ее имени. Ирма Линдгардт звучит лучше, чем Ирма Шмелева, по ее мнению. Виктор не возражал, так и осталось.
– Понятно. А почему Линдгардт? – поинтересовалась я. – К тому же вы – Малеванная?
– Линдгардт – фамилия отца Ирмы, – принялась объяснять мне Екатерина Михайловна. – Когда-то я тоже ее носила, но потом мы развелись, и я вернула свою девичью. Это все не имеет отношения к делу, мы давным-давно не общаемся с Генрихом, давайте все-таки вернемся к Ирме!
– Да, конечно, просто я люблю уточнять все детали, даже кажущиеся мелкими и незначительными, – пояснила я. – Итак, встреча с подругой в кафе не состоялась?
– Да, Виктория ждала Ирму долго, больше часа. Говорит, что звонила ей на сотовый, но он был отключен. Я потом тоже набирала ее номер – да, так и есть! Абонент, мол, временно недоступен… Я поехала к ним с Виктором домой, провела там всю ночь, глаз не сомкнула. Ирма как в воду канула!
Екатерина Михайловна смотрела на меня расширившимися глазами. В них читались страх и надежда. Противоречащая всякой логике надежда на то, что я сейчас спокойно взмахну рукой и уверенным тоном скажу ей, что все хорошо, что с ее дочерью ничего страшного не случилось, что я прекрасно знаю, где она находится, и в три секунды верну ее домой. Но я не знала этого и не могла сотворить ничего подобного. Поэтому я просто спросила:
– И что вы предприняли дальше?