- Вы заметили, что он вооружен?
- Если бы заметила, то наверняка не предложила бы подвезти его.
- Во что он был одет?
Час проходил за часом, а вопросы все сыпались и сыпались один за другим...
- Мисс Мэтисон, не можете же вы вообще ничего не знать о том, где находится этот дом! - возмущался Пол Ричардсон, рассматривая ее, как какую-то букашку под микроскопом. Его властные интонации снова напомнили ей Зака в минуты раздражения, и теперь это почему-то вызывало странное умиление.
- Я же говорила вам, что всю дорогу и туда, и обратно у меня были завязаны глаза. И пожалуйста, называйте меня просто Джулией. Это гораздо короче и удобнее, чем мисс Мэтисон.
- За то время, что вы находились рядом с Бенедиктом, вам не удалось выяснить, куда он в конечном счете направляется?
Джулия отрицательно покачала головой. Кажется, этот вопрос уже звучал как минимум один раз.
- Он сказал, что чем меньше я буду знать, тем в большей безопасности будет он сам.
- Но вы хотя бы пытались выяснить, куда он направляется?
Джулия снова отрицательно покачала головой. Этот вопрос был, по крайней мере, чем-то новеньким.
- Пожалуйста, ответьте вслух - мы ведем звукозапись нашей беседы.
- Хорошо! - теперь Джулии уже казалось, что он совершенно не похож на Зака. Он был моложе, смазливее, но в нем не было и следа внутренней теплоты, присущей Заку.
- Я не спрашивала его, куда он направляется, потому что знала, что все равно не получу ответа. Мне же было сказано, что чем меньше я буду знать, тем...
- А вы хотели, чтобы он был в безопасности, да? - набросился на нее Ричардсон. - Вам ведь не хотелось, чтобы его арестовали?
Наступила небольшая пауза. Ричардсон ждал, постукивая по столу кончиком шариковой ручки, а Джулия смотрела в окно на толпы снующих вокруг дома репортеров и не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости.
- Я уже говорила вам, что он спас мне жизнь.
- Но ведь Захарий Бенедикт сделал вас своей заложницей, не говоря уже о том, что он бежал из тюрьмы, где отбывал срок за убийство.
Откинувшись на спинку стула, Джулия смотрела на него со смесью презрения и безнадежности.
- Я ни на секунду не верю в то, что он кого-то убил, А теперь, мистер Ричардсон, - продолжала она, проигнорировав предупреждающий знак Теда, - я хочу попросить вас попытаться поставить себя на мое место. Представьте себе, что вы - мой заложник я вам наконец удалось бежать. Вы прячетесь от меня, а я думаю, что вы упали в полузамерзшую речку. Наблюдая за мной из укрытия, вы видите, как я подбегаю к ручью и ныряю в ледяную воду. Я ныряю снова и снова, выкрикивая ваше имя, и наконец, потерпев неудачу, выбираюсь на берег. Но вместо того чтобы сесть на снегоход и отправиться домой, ложусь на снег, расстегиваю начинающую обледеневать рубашку, чтобы побыстрее замерзнуть, и...
Джулия замолчала, чтобы немного перевести дыхание, и этим немедленно воспользовался Ричардсон.
- К чему вы мне все это рассказываете? - удивленно спросил он?
- Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов. После того как вы это увидите, сможете ли вы по-прежнему верить в то, что я могла кого-то хладнокровно убить? Будете ли вы пытаться выудить из меня информацию, зная, что это может обернуться против меня, привести лишь К моей смерти, прежде чем я смогу доказать, что никого не убивала?
- А что, Бенедикт собирается это сделать? - судя по тону Ричардсона и по тому, как он резко наклонился вперед, этот вопрос его чрезвычайно интересовал.
- Это собираюсь сделать я, - ушла от ответа Джулия. - Но вы так и не ответили на мой вопрос. После того как вы увидели, что я пыталась спасти вашу жизнь, стали бы вы выуживать из меня информацию, зная, что это приведет в лучшем случае к моему аресту, а в худшем - к смерти?
- Я бы, - отпарировал Ричардсон, - считал себя обязанным выполнить свой гражданский долг и позаботиться о том, чтобы убийца, а теперь еще и похититель, был передан в руки правосудия.
- В таком случае, - спокойно сказала Джулия после нескольких секунд молчания, во время которых она внимательно изучала сидящего перед ней человека, - я могу только пожелать вам поскорее найти донорское сердце, потому что своего вы, судя по всему, не имеете.
Агент Ингрэм счел, что пора вмешаться, и с улыбкой, такой же вкрадчивой, как и его голос, сказал:
- Думаю, что на сегодня вполне достаточно. Ведь все мы были на ногах с тех пор, как вы позвонили в первый раз.
Сонные члены семейства Мэтисонов начали подниматься из-за стола.
- Джулия, - Мэри Мэтисон смущенно подавила зевок, - ты ляжешь в своей старой комнате. И вы тоже, - добавила она, обращаясь к Карлу и Теду.
- Думаю, что не имеет никакого смысла пробиваться сквозь эту толпу репортеров, а тем более завтра вы можете понадобиться Джулии.
Агенты Ингрэм и Ричардсон приехали в Китон из Далласа и уже целую неделю жили в небольшом мотеле на окраине.
За всю дорогу от дома Мэтисонов они не проронили ни слова. Лишь когда седан наконец затормозил перед их коттеджем, Дэвид Ингрэм заговорил:
- Она что-то скрывает. Пол.
- Нет, что ты, - нахмурился Ричардсон, - с ней все в порядке. Я не думаю, что она что-то скрывает.
- В таком случае, - саркастически заметил Ингрэм, - тебе стоит начать думать головой, а не тем органом, который взял над тобой верх с тех самых пор, как эта девица уставилась на тебя своими глазищами.
Отвлекшись от созерцания облупившейся белой краски на дверях комнаты. Пол резко обернулся:
- Что ты, черт подери, имеешь в виду?
- Я имею в виду, - с отвращением процедил Ингрэм, - что ты помешался на этой девке с той самой минуты, как начал наводить о ней справки в этом городишке. Каждый раз, когда ты узнавал о ней что-то хорошее или беседовал с этими ее детьми-инвалидами и их родителями, ты млел, как сентиментальная девица. А когда ты еще и узнал, что она также занимается с неграмотными женщинами и поет в церковном хоре, то решил, что ее смело можно причислять к лику святых. И сегодня, стоило ей осуждающе посмотреть в твою сторону, как ты тотчас же терял темп, и приходилось начинать все с начала. Ты симпатизировал ей даже тогда, когда видел только фотографию, сегодня же, когда она предстала перед тобой во плоти, твоя объективность и вовсе полетела ко всем чертям.