Услышав эти слова, я ощутил, как огромный груз упал с моих плеч. Она любит меня и мою дочь. Впервые с тех пор как был ребенком, я почувствовал, что у меня снова есть настоящая семья.
— Я пришел сюда, подавляя столько эмоций, потому что нервничал и не знал, смогу ли быть нежен с тобой. Но каким-то образом ты меня смягчила. Я тоже люблю тебя, красавица… очень сильно. Сейчас я лучше себя контролирую, но мне все еще нужно быть внутри тебя. Скажи мне… — я начал раздеваться, — ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, а потом жестко оттрахал? Или оттрахать тебя сейчас, а сладкое оставить на потом?
Она не ответила сразу. Я быстро разделся и, когда подцепил боксеры пальцами, остановился и посмотрел на нее в ожидании ответа.
— Как все произойдет, Сорайя? — Я стянул свои боксеры, показывая, что уже полностью готов для нее, что бы она ни выбрала.
Сорайя облизнула губы.
— Оттрахать сначала. Сладкое на потом.
— Отличный выбор.
Она все еще сидела на краю кровати. Я снял с нее трусики, и по влаге на ткани точно знал, что она уже влажная для меня.
— Обхвати ногами мою талию, — сказал я, поднимая ее на руки.
Я отошел к стене, прижав ее к ней спиной, и, не тратя больше времени, буквально насадил на свой член.
— Бля-я-я-я-дь. — Я громко застонал, притягивая ее ближе к себе. Это было удивительно. Прошло всего лишь меньше двух недель с тех пор, как я был внутри нее в последний раз, но мне казалось, будто мы не были вместе целую вечность. Я пытался двигаться медленно, чтобы убедиться, что ее тело готово для меня, но когда она застонала и сказала, что любит меня и мой член внутри нее, я больше не мог сдерживаться.
Я вбивался в нее так сильно, как мог. С одной стороны, я волновался, что делаю ей больно, потому что ее спина постоянно билась об стену. Но когда я пытался замедлиться, она умоляла меня двигаться еще жестче. Нет ничего лучше, чем слышать от любимой женщины, как она любит твой член и хочет пожестче. Когда освобождение нахлынуло на нас одновременно, мы кончали долго, сильно и с криками. Я был уверен, соседи нас услышали. Черт, я хотел, чтобы они нас услышали. Хотел, чтобы весь гребаный мир знал, что эта женщина сделала со мной.
— Я чертовски сильно тебя люблю, Сорайя Венедетта, — пробормотал я ей в губы.
— Я тоже люблю тебя, мистер Костюм. Мне кажется, я влюбилась в тебя еще до того, как встретила.
Я усмехнулся.
— Это, наверное, мой невероятный шарм, которым я тебя очаровал, пока мы переписывались.
— На самом деле, ты был откровенным козлом. Это из-за фотографий на твоем телефоне. Они показали мне, что под этим стальным сердцем кроется прекрасный мужчина.
— Эти фотографии, которые я получил утром, понравились мне гораздо больше тех, что ты прислала до нашей первой встречи. Может быть, тебе нужно делать ежедневные снимки в качестве компенсации, которую ты мне должна за то, через что заставила пройти.
— Я могу это сделать. С тобой легко.
— Я не говорил, что это вся компенсация.
— Дай угадаю, ты возьмешь дополнительную плату в виде минетов?
— Звучит отлично, для начала.
Сорайя приподняла брови.
— Для начала? И сколько я должна буду заглаживать свою вину?
Я обхватил ее щеки ладонями.
— Я бы сказал, шестидесяти должно хватить.
— Шестьдесят дней? Думаю, с этим я справлюсь.
— Лет, Сорайя. Я буду ждать сексуальные фото и минеты следующие шестьдесят лет.
Ее лицо стало серьезным.
— Нет ничего, что понравилось бы мне больше.
— Отлично. Потому что, на самом деле, у тебя нет выбора. Это был первый и последний раз, когда ты ушла от меня.
Эпилог
Сорайя
Хлоя, сёрбая, пила свой охлажденный горячий шоколад, пока мы сидели в Serendipity 3. Грэхем продолжал писать мне сообщения. Он сходил с ума, потому что застрял в пробке, после того как первый раз отвез бабулю на ее занятия по джаз-аэробике. Я знала, он хотел, чтобы сегодня все прошло идеально, но я убедила его, что Хлоя довольна, и нет причин для спешки.
Конечно, я понимала, почему он нервничал. Для Хлои это был просто еще один ужин вместе с нами.
— Можно мне попробовать? — спросила я.
Она кивнула и пододвинула соломинку в мою сторону.
— М-м-м. Так вкусно. Теперь понятно, почему тебе нравится.