Сохраняя нематериальность, скелет шагал сквозь здания, которые были ему по колено. В отличие от нас, с каждым шагом он становился прозрачнее и прозрачнее, пока вообще не растворился в воздухе незнакомого города, словно пропал в лучах заходящего солнца.
– Где мы? – спросила я у местного жителя.
Впрочем, тот безостановочно лопотал что-то на своём енавском.
Аделла убедилась, что стала полностью материальной. Надвинувшись на парня, повелительно спросила:
– Ты дикарь что ли? Говори на химмеле! Мне тоже противен этот язык, но я же пересиливаю себя?
Парень ещё сильнее перепугался и выбежал из комнаты в соседнюю. Аделла и я последовали за ним.
В этой комнатке было ещё более тесно, чем в предыдущей. В квадратном очаге под уродливым чайником горел синий газовый огонь. Большую часть занимал простецкий стол и табуреты. Опять же, как в тюрьме.
Парень выдвинул из шкафа ящичек и достал нож. Дрожащей рукой направил на нас, продолжая истошно вопить. Аделла засмеялась и выхватила из ножен свой кривой охотничий кинжал:
– Давно не дралась на лезвиях, нападай, дикарь!
Парень забился в угол, огородившись от нас табуретами. На его красивом лице читался такой необъятный страх, что я почувствовала неладное. Ну не будет человек пугаться четырёх недоученных магов, случайно появившихся в его комнате. Чего такого-то?
– Подожди, Аделла, здесь что-то не так. Убери нож.
– Ага, сейчас.
– Убери! Дикарь и без того до смерти напуган.
Я достала из своей сумочки жетон Академии Химмельблю:
– Мы ученики, понимаешь? У-че-ни-ки. Академия Химмельблю, слышал о такой? Где мы находимся?
Парень мотнул головой и произнёс много слов на своём языке.
– Судя по обстановке и бедности – это остров Вердум, – сделала вывод Аделла.
– Если это так, то мы пропали, – ответила я. – Вердумцы – дикари, сброд со всего мира. У них тут пиратские гавани, внеклассовые маги и целая армия вассен-слоггеров.
Аделла потянулась к ножу:
– Что-то он не похож на вердумца, испуганный какой-то.
– Мало ли, вдруг он раб? Или его захватили пираты.
– Почему же он на химелле не разговаривает?
– Потому что мы не на Голдиваре, – сказал Хадонк, входя в комнату.
Увидев споггеля, парень снова заверещал, тыча пальцем в духа.
– Мы неизвестно в каком мире, – мрачно продолжил Хадонк, засовывая споггеля под куртку.
– С чего ты взял?
Вошёл Слюбор:
– На небе нет ни одной из Семилунья.
– Убей меня булыжник… – вздохнула я, опускаясь на шаткий табурет. – Уж лучше бы мы на Вердуме очутились.
5
Парень в оборванных штанах прокрался вдоль стены и выскользнул из комнаты. Аделла Лью выскочила вслед за ним.
– Только не убивай! – закричала я, увидев лезвие кинжала.
За стеной раздался грохот, звуки борьбы. Мы поспешили на помощь. В тесном коридоре, где валялась обувь невиданного фасона и смешных расцветок, лежал иноземец. Аделла сидела на нём верхом, обматывая руки парня бечевой, которую срезала прямо со стены.
Парень испуганно лопотал, уткнувшись лицом в пол. Аделла рывком подняла пленника на ноги и кивнула на дверь в конце коридора:
– Там выход. Но он не сбежать хотел, а схватил вот эту дощечку.
Я, Слюбор и Хадонк рассмотрели дощечку. Одна сторона была стеклянной и светилась, отображая незнакомые символы. Вторая была выполнена словно бы из полированного рога горного хорта.
– М-м, пока мы не выясним, что это за мир, нельзя покидать помещение.
Я отбросила дощечку:
– Нет, Слюбор, если мы хотим вернуться, то нужно не сидеть и ждать, а действовать.
– Но портал закрылся, – сказал Хадонк, а его споггель выполз из-под куртки и снова принял унылую позу на плече хозяина.
– Я читала про порталы переброски. Их входы и выходы быстро затягиваются, но сами портальные коридоры сохраняется на несколько семилуний.
– М-м, нам придётся напрячься.
– С этим беда, – сказала я. – У меня нет сил, валюсь от усталости.
Разговаривая, мы отвели пленника в первую комнату. Зеркало соглядника показывало улицы неизвестного мира. Аделла бросила пленника на диван и подошла к окну. Мы все посмотрели на город:
Архитектура поражала примитивностью, словно бы кто-то поставил гигантские, неотёсанные кирпичи, прорубил в них маленькие окна, как в коровнике, и населил людьми. Меж чахлыми деревьями виднелись кривые дорожки, залитые чёрной смесью, как в бедных селениях. Изредка проносились самоходные кареты.
Доносились звуки незнакомого мира: какой-то треск, ритмичный шум, похожий на заклинания…
Аделла Лью сморщила носик, принюхиваясь: