Вокруг «Вавилона» уже спокойнее: меньше медиков и пожарных, зато больше полицейских. В толпе мелькает Карл, но Брайан подойдет к нему позже: сейчас ему нужен только Джастин.
Тейлор ждет у одной из оставшихся машин «Скорой помощи», и идет навстречу, и обнимает, рывком притискиваясь, словно хочет врасти в его тело.
И Брайан четко осознает, что он скажет это сейчас, иначе… зачем тогда все?
И очень тихо, на грани слышимости он шепчет, едва касаясь губами белобрысого виска:
- Я люблю тебя!
Ну, вот… и совсем не страшно.
Тейлор смотрит на него как-то… как на сумасшедшего. Или как сумасшедший. Неужели в это так трудно поверить, блять? Неужели Джастин совсем потерял в него веру… хотя, в общем-то, оснований предостаточно…
Тогда еще раз.
- Я люблю тебя!
Брайану становится совестно, что он сейчас нервирует и без того шокированного человека, но больше вести себя так, как до этого он просто не может. Его словно отрезало от прошлой жизни, которая была не далее, как два часа назад. Слишком сильный страх, оказывается, может вывернуть наизнанку даже Брайана Кинни.
У Джастина совершенно потерянный взгляд, и, кажется, слезы в глазах, но это ничего, так должно быть. Он успокоит своего… блять, да! – своего Джастина.
- Все хорошо, - быстро шепчет Кинни, словно пытаясь загипнотизировать Тейлора, закрыв его от мира в замке своих рук. – Я с тобой…
Конечно, Джастин в шоке… то есть, в еще большем, чем был – такого Кинни он не видел никогда. Да и вообще никто, кажется, не видел…
- Я тебя никуда не отпущу, - говорит он, стирая копоть с бледного лица юноши. – Поехали домой… к нам.
Джастин, кажется, хочет что-то возразить, но, вглядываясь в лицо Брайана кивает, не говоря ни слова.
И Брайан, быстро переговорив с Карлом и свалив все на Теда, увозит Джастина домой. В их лофт.
Они начинают целоваться еще в лифте и не могут остановиться ни на секунду, едва захлопнув дверь за собой и остервенело сдирая друг с друга одежду.
Брайан отмывает гарь и копоть с Джастина в душе, не отпуская его от себя дальше, чем на пару сантиметров, медленно стирает капли воды с его лица и целует, целует…
Он любит его всю ночь, чередуя гребанную нежность с какой-то совершенно животной страстью. Он вбивается в его тело и стонет, пересчитывая губами все выступающие на спине Джастина позвонки, а затем осторожно скользит внутри него и замирает, внезапно пугаясь, что может сделать что-то не то. После того ощущения смерти и безнадежности, что он чувствовал, этот человек под ним – самое драгоценное, что у него есть.
Они о чем-то говорят в перерывах: о Майкле, о митинге, о чем угодно – только не о них самих.
И Брайан чувствует, как оттаивает Джастин рядом с ним, как смеется каким-то шуткам, иронизирует, улыбается, щекочет Брайана губами. Но то самое, главное, что было недавно сказано ни один, ни другой не озвучивают – это сейчас табу для двоих.
- Ну, какая же ёбанная сука такое могла сотворить? – внезапно Джастин в бессильной ярости бьет кулаком по изголовью кровати, и Брайан мгновенно обнимает его, крепко прижимая руки к простыням. Завтра он пойдет в полицию, будут допросы, выяснения, разговоры с Карлом – официальные и не очень – но это завтра. А сегодня не надо лишних слов. Оплакивать мертвых и благодарить за живых надо тоже в свое время. Сейчас – ночь благодарности.
И Брайан Кинни знает, что он отомстит: за Джастина, за Майкла, за раненых и убитых. Он найдет и… совесть не превратит его больше в труса, Гамлету с его извечными сомнениями придется уступить место Кинни, у которого после сегодняшнего события сомнений нет.
Они снова и снова занимаются любовью… да, теперь Брайан может спокойно произносить это, правда, пока только про себя. Но это любовь, он знает.
- Надеюсь, ты вернешься… сюда? – спрашивает он Джастина, не сомневаясь в положительном ответе.
Но Тейлор молчит, и это напрягает до боли где-то у солнечного сплетения.
- Не знаю… думаю, нет пока, - Джастин так повзрослел за последний год, что иногда Кинни ощущает его гораздо старше себя. – Мне надо все обдумать… давай об этом потом поговорим, окей?
Брайан согласно наклоняет голову, легко прикасаясь губами к губам Тейлора: в общем, он это вполне заслужил. Теперь придется как-то искупить и всякое такое… да хуй с ним, и загладит, и искупит, не переломится, главное – чтобы Джастин был рядом.
Они засыпают рядом обессиленные после многочисленных оргазмов, переплетя руки и ноги так, что непонятно, где чьи.
И Брайан, перед тем, как отключиться, почему-то думает, что теперь-то все будет хорошо.
Но когда он просыпается утром, то Джастина в постели нет.
И на кухне, и в душе.
Нигде.
И Брайан ясно понимает, что будет очень и очень трудно вернуть себе доверие Джастина, гораздо труднее, чем вернуть его тело.
Но когда это Брайан Кинни боялся каких-то грёбанных трудностей?
И он начинает новый день так, как будто начинает новую жизнь.
Очень хочется увидеть Тейлора, но сначала – дела.
А их со вчерашнего дня скопилось немало.
Вокруг да около
***
Сначала Кинни едет на работу в «Киннетик». Марди Гра давно забыт, билет в Австралию пропал – и хрен с ним, не до веселья сейчас. И с Джастином так все зыбко, а Брайан не привык к таким поганым ощущениям, когда он не может что-то контролировать. И еще Майки в больнице под капельницами. И надо срочно зайти в полицию, Синтия уже сказала, что звонили из участка, детектив Хорват просил заглянуть. Все-таки Брайан Кинни – владелец «Вавилона», в котором случился взрыв и были человеческие жертвы. И об их родственниках он тоже должен позаботиться, только, разумеется, оставаясь инкогнито, хотя бы по возможности, а то начнутся вопли – и благодарственные, и проклинающие – на хуй это всё. Но для начала надо здесь разобраться.
- Теодор! – зовет он своего бухгалтера и друга, которому не побоялся дать работу после эпопеи с наркотиками. И еще ни разу не пожалел. Тедди - прирожденный бухгалтер и обожает копаться в бумажках, цифрах и счетах. – Ко мне, немедленно!
- Грозный босс явился, - ворчит Шмидт, появляясь в кабинете как по волшебству, с кучей каких-то бумаг и формуляров. – Ни хрена себе неделька начинается…
- Заткнись, Тедди, и рассказывай, что было вечером, когда я уехал из клуба. Ты отдал Хорвату список приглашенных?
- Само собой, еще вчера… слушай, Брайан, а как там Майкл? – спрашивает Тед, понизив голос.
- Вот надо было, блять, самому взять и поехать, - Брайан злится, потому что не может понять причин, заставляющих Теда поступать, как последнего засранца.
- Брайан… я не могу, - Тед оглядывается и слегка сутулится, втягивая голову в плечи – Кинни знает, что сейчас будет приступ самобичевания, Тедди на это дело мастер.
- Ну, что еще? – устало спрашивает он, понимая, что пока Теодор не выговорится, о делах с ним лучше не заговаривать – толку не будет. – Что опять случилось?
- Брайан… это я виноват, - бормочет Шмидт, сжимая свои бумажки. – Я послал Майка за напитками, а там, у бара как раз был эпицентр взрыва… если бы не я…
- Как мне надоели ёбанные бухгалтеры с манией величия, которые считают, что всё в этом в жопу трахнутом мире зависит от них, - перебивает его Брайан, холодно прищуриваясь. Он знает, как разговаривать с Тедом, чтобы привести его в чувство. – Теодор, хватить трепать языком и давай начинать работать. На месте Майкла мог оказаться и ты сам, и Эм, и… - он замолкает, потому что просто физически не может произнести имя Джастина. Странно так: любое имя может, даже самых близких друзей, а вот Тейлор – словно тайное и личное существо, язык отнимается и внутри словно кто-то ковыряется ножом, стоить только представить его там. И еще – стоит только подумать о том, что Джастин мог погибнуть – внутри пробуждается ненависть. Не какое-то абстрактно-злое чувство в рамках закона, а что-то совершенно неконтролируемое, в духе «пытать и мучительно убивать, а потом разрубить на куски и сжечь, чтоб и пепла не осталось».