Когда Мишель протянула руку за поразительной вещицей, ему не хотелось ее отдавать. И он сказал первое, что пришло ему в голову:
— Если вы привыкли к таким машинам, то как вы можете жить в 1953 году?
Макгрегор привычно развил эту мысль на шаг дальше:
— Сколько столетий отделяет ваше время от нашего?
Рыжеватая бровь приподнялась:
— Мне жаль вас разочаровывать, но всего лишь тридцать пять лет.
— Услышав их недоверчивые восклицания, она добавила. — Поразмыслите вот о чем: что подумал бы лучший в мире инженер-авиатор в 1918 году о реактивном истребителе F-86? Чем более развита технология, тем скорее она может развиться дальше.
— Верно, но меня никогда еще так не тыкали в это носом, — пробормотал Макгрегор.
Пит смотрел на ситуацию несколько иначе. Идея будущего привлекала его задолго до того, как он начал о нем писать. А теперь он подержал кусочек его в руке, коснулся теплой ладони человека оттуда. Он должен узнать больше.
— Что еще вы можете нам показать? — выдохнул он. — Что это за штуки вы упомянули: видео и этот… дисковвод? Они наверняка у вас есть, иначе вы про них бы не заговорили.
— Дисковод, — рассеянно поправила она. — Да, они у меня есть. А вот должны ли вы их увидеть… что ж, думаю, приехав ко мне в такую даль, вы заслужили это право. Приглашаю вас…
Она провела их через кухню и, когда все вышли в задний двор, заперла за собой дверь.
— Зачем? — удивился Пит. — Мы ведь уходим ненадолго, так ведь?
Она сперва тоже удивилась, потом смутилась:
— Привычка. Нечто такое, что я тоже прихватила с собой из девяностых.
Макгрегор кашлянул.
— И это подводит нас к другому вопросу. Пит спрашивал, как вы здесь живете; меня же больше интересует, почему? И зачем такая секретность? Почему бы вам, обладая такими знаниями, не помочь Соединенным Штатам в борьбе с «красными»?
В лице Мишель что-то изменилось. Она была моложе Пита и намного моложе редактора, но прожитая в будущем жизнь («Господи, да ведь она еще и не родилась!» — подумалось Питу) сделала ее рациональнее и циничнее их обоих. У Пита вновь пробудились дурные предчувствия.
— А почему вы думаете, что правительство заслуживает подобной помощи? — холодно осведомилась Мишель.
— А почему вы считаете иначе? — спросил Макгрегор после короткой ошеломленной паузы. В его голосе вновь послышалась враждебность, и Пит его за это не винил. Впрочем, Мишель она не смутила.
— Хотя бы потому, что «Уотергейт» не вымысел. Я лишь изменила некоторые имена. Хотите знать, кто на самом деле президент Кэвено?
Она выдержала драматическую паузу и назвала фамилию.
— Черт бы меня побрал! — не сдержался Пит. Макгрегор поморщился.
— Такое имя, как Клаус Барбье, вам что-нибудь говорит? — безжалостно продолжила она.
— «Лионский мясник»! — воскликнул Пит. — Я был там вскоре после ухода нацистов. И что вы про него скажете?
— Сейчас он живет в Южной Америке, потому что поставлял информацию нашей разведке, и мы помогли ему тайно покинуть Францию. Лет через тридцать его наконец-то поймают, и нам придется извиняться.
Пит чуть не выпалил: «Я вам не верю», — но слова застряли у него в горле.
— Ну что, продолжать? — спросила Мишель Макгрегора. — Или вы поверите, что у меня есть причины так поступать?
— У вас неприятная манера доказывать свою правоту, — ответил редактор, но спорить не стал.
Мишель открыла замок, подняла дверь гаража, включила свет и снова заперла дверь. Треть помещения была заставлена примерно тем же, что и гараж Пита: газонокосилка, садовые инструменты и пирамида ящиков со всевозможным хламом. Но здесь гараж был перегорожен стеной с врезанной дверью; над ручкой поблескивал массивный навесной замок.
— Вот тут я и работаю, — пояснила она, отпирая замок и распахивая дверь.
Мишель щелкнула выключателем возле двери. Пит сам не знал, что ожидал увидеть — наверное, нечто вроде летающей тарелки. Все оказалось гораздо проще. Общее впечатление напоминало обстановку его рабочего кабинета: конторская мебель, множество книг и архивных папок. В углу стоял предмет, который он тоже с удовольствием поставил бы у себя в кабинете — маленький холодильник.