Скоро обниму Мюи, па и ма. Схвачу на руки и подброшу в воздух детишек…
А ещё через пару-тройку недель откроется университет. Хоть фактически — начальная школа, но всё же настоящее учебное заведение. Современное, даже с ноутбуками у педагогов.
Отныне я несу в мир Мульда знания и культуру, а не только самогон, стекло и войну. Ура!
От этих мыслей потеплело. Но не до конца. Расставшись с Бибом, почувствовал себя одиноким. Почти как Константин Владимирович в хосписе.
И ещё. Нет Биба — нет и дороги в Россию. Надолго, если не навсегда.
Как только он освоится в роще, буду навещать его, конечно. Но теперь Биб — просто сторожевой верья, а не друг, помогавший мне в самых сложных и безнадёжных ситуациях. Никогда меня не оставлявший…
Грустно!
С этими мыслями подъехал ко дворцу. Он, как и окружающий его город, именуется Номинорр. Не Нуминор, как у Толкиена, да и я не эльф… Всё не то!
Злость я сорвал на городских обывателях, и так офигевших от появления самобеглой коляски без кхарров. А ещё издававшей грозное бибикание. От него хрымы рассыпались по сторонам и забились по щелям.
Оригинальнее всех отреагировал Бобик. Стоило мне въехать в ворота дворца, едва уговорив стражу открыть их, бедняги перепугались чёртовой повозки, пёс атаковал. Решил, что железное чудище проглотило обожаемого хозяина. Вышиб в прыжке лобовое стекло и, ухватив меня за куртку, выдернул из-за руля как морковку из грядки. Короче — спас.
Я основательно приложился головой о крышу и остатки ветрового стекла. Думал отругать поганца. Но не смог. Расплылся в дурацкой улыбке, обняв собаку. Вот кто ещё так беззаветно кинется мне на выручку?! Страх и робость каросским волкодавам не свойственны физиологически, от рождения.
Пёс зализал мне ссадины от стекла на лице и радостно умчался, оглашая резиденцию лаем: хозяин приехал! Все проблемы позади! Мне бы его оптимизм…
Мюи, догадавшаяся по пёсьему брёху, что муж вернулся, поспешила во двор. Раскрыла широко глаза от изумления, увидев «Гранту» с выбитым стеклом. По видео она знала, для чего существуют автомобили, но никак не ожидала обнаружить это чудо техники во дворе. После обнимашек и традиционного царапания клыками спросила:
— Меня научишь управлять? Колёс четыре, а не два. Освою быстрее велосипеда.
— Прости. Нет. Я не ожидал, что откроется проход достаточной ширины, чтоб въехала машина. Транжирить бензин, а у неё в баке всего-то литров пятнадцать, не буду. Вылью его и использую для генератора.
— Ну и что? — беспечно отмахнулась благоверная. — В следующий раз привезёшь много бензина. И ты меня обещал с собой взять, посмотреть тот мир… Хотя бы одним глазком.
— Дорогая, не обещал. Просто не отнекивался, пока ты просила.
— Какая разница? Скажи — когда? Я деток покормлю и готова.
Я чмокнул её в лоб. Успокоительно.
— Боюсь — никогда. Биба пришлось отпустить в рощу Веруна. Больше некому открыть проход.
— Почему?!
— Он совсем озверел. Выпил без моего приказа нанятого для Сорбонны учителя.
Окончание диалога услышала ма. Она без слов подошла к «Гранте», раскрыла дверь и пощупала пульс у покойника. Понятно, с каким результатом.
— Что ты наделал, сын!
Только её нотаций мне не хватало…
— Да, мама. Наделал. И ничего не смогу изменить.
Такого посыпания головы пеплом чаще всего недостаточно. Она упёрла руки в бока и пошла на меня как шипящий деревенский гусь, отваживающий посторонних.
— Зачем? Зачем ты позволил Бибу выпивать людские души?! Это же прямая дорога в ад! И тебе, и загубленным!
— Я спросил бога. У него иное мнение. И должен напомнить, многих врагов Биб упокоил для спасения. Ради меня и моих ближайших родственников.
— Всегда можно найти мирный выход из положения, — фыркнула мама и отправилась обратно на галерею, опоясывающую дворец.
Она наверняка забыла (или просто запретила себе вспоминать), как сама побывала в заложниках. И что её спас Бобик, который нашёл свой «мирный» выход из положения — загрыз насмерть маминого похитителя. Пёс не мучился сомнениями. И был прав.
Вот интересно, моя гарнизонная ЧВК, дворня и сельские хрымы считают уроном для авторитета архиглея наезд от родной матери? Думаю — нет. Мама — это святое. Пусть бурчит…
Как большой начальник, я продолжил отдавать распоряжения. Во-первых, прикопать несостоявшегося учителя. Во-вторых, выживших собрать на педсовет.
Надо сказать, общий зал в архиглейском дворце намного превышает мой прежний обеденный по размерам. Как «Шереметьево» — сельский аэродром для кукурузников. Сначала мы отобедали. Всех пришельцев из России и Беларуси я включил в большой ближний круг, для которого столоваться с правителем — отличительная привилегия. Единственно, пришлось строго дозировать раздачу нира. Десять из двенадцати педагогов — мужики, а когда в доступности имеется качественное халявное бухло, словно олл инклюзив в Египте или Турции, то… Словом, до конца дня им грозит полная нетрудоспособность. А через месяц — крепкая алкогольная зависимость. Ни разу не угадали, пацаны, меру надо знать. Или придётся эту меру навязывать.