ВЫВОД: психическое здоровье человека-играющего невозможно без ЗАЩИЩАЮЩЕЙ психологической среды, в которой центральное положение занимает ЖИВОЙ МИФ! «Миф, благодаря которому бытие приобретает смысл… давая ответы на актуальные вопросы бытия…»131 МИФ, позволяющий обнаружить в себе глубокую уверенность в том, что артистические возможности Ума намного богаче, чем могут показаться на первый взгляд. Что мы не марионетки в руках внешних, даже самых жестких обстоятельств; что в нас скрыта уникальная творческая сила, способная создавать ту реальность, какая необходима для нашего самораскрытия и реализации. И это осознание приводит нас к глубокой внутренней потребности в гораздо более значительном «ринге», чем мы даже можем себе вообразить. Это означает обретение мотивации подключить себя к главному источнику тока, при котором единственно приемлемым «выходом на бис» для нас станет освобождение от нашей личностной (личиночной) потребности в признании! И тогда, как писал в середине прошлого века великий Михаил Чехов: «…неуверенность в себе, страх, растерянность и чувство напряжения, бесцельное мельтешение и беспомощные поиски "высших" авторитетов — все эти кошмары, раздирающие сознание современного актера, исчезнут навсегда»132. И это первое из самого важного! Второе, словами неумолимого Константина Сергеевича: «…человек сам, и только сам придает своей жизни необходимую полноту»133, ибо «…мы рождаемся дважды: один раз — для жизни, второй раз — для творчества и любви»134. Еще раз: человек-играющий только за счет своих собственных усилий способен «…дать миру его объективное бытие — без этого он так и уйдет в глубочайшую ночь небытия неуслышанным и неувиденным…»135. И это означает, что если сейчас в культуре вдруг оборвутся все возможные связи между прошлым и настоящим, то начаться заново все сможет только с мифологии!
Итак, нам требуется мифологический ренессанс! И это же касается и профессии: ОНА НУЖДАЕТСЯ В СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ МИФОЛОГИИ ИГРЫ! То есть, — МАТАМИФОЛОГИИ!136
9. Артистическая мифология и метамифология
Как же к ней подступиться?
Общеизвестно, что «…ряд людей в истории цивилизации пришли к выводу, что между этим миром и нашим представлением о нем существует непреодолимое различие. Карта не есть территория. Каждый из нас создает свою репрезентативную "карту" мира, в котором обитает. То есть некую "карту-отображение", или модель, которую использует, решая как поступать. И именно эта "карта" во многом определяет, насколько успешно мы сумеем постигать этот мир и какие возможности будут нам доступны…»137. И как выглядят эти «карты реальности» зависит от того, «…какие символы видят те, кто заглядывает в этот гигантский “ведьмин котел” под названием “мир”, а также от того, насколько им удается убедить других участников “шабаша реальности” в действительности увиденного»138.
Проведя довольно много времени в изучении самых разнообразных «карт» и пройдя сквозь множество практических схем, среди которых самое почетное место в моем персональном «спектакле жизни» занимает Алмазный Путь тибетского буддизма139, в контексте профессии я все же остановился на символах Алхимии. И почему? Потому что, перефразируя великого эксцентрика, — с помощью театра надо делать золото!140. В этом смысле, история алхимии и метафоризм ее языка, явились максимально удобным средством для того, чтобы описать процессы, происходящие на территории моего Ума.141 Ведь, — «…алхимия, не что иное, как театральная постановка, в которой участвуют исключительно театральные персонажи»142! И, здесь, «ступая след в след» за великим Арто, я дерзнул сконцентрировать свои профессиональные взгляды вокруг ее образности.
131
Эдвард Ф. Эдингер «Творение сознания. Миф Юнга для современного человека» (Спб. Б&К. 2001).
132
Из лекции, прочитанной Михаилом Чеховым в Голливуде в 1955 г. (Михаил Чехов. Об искусстве актера. "Искусство". 1986.) Известно, что учениками М.Чехова были такие голливудские актеры как: Мерлин Монро, Грегори Пэк, Юл Бриннер, Энтони Куин, Ли Страсберг, Роберт де Ниро, Ал Пачино, Харви Кейтель, и мн. др.
133
Имеются в виду размышления К.С. Станиславского о студии и студийности как основной ячейке, в которой живет и развивается актер. Студия, по его мнению, это начальный этап, где собираются люди, отдающие себе отчет в том, что вся жизнь человека — это его собственное творчество. Первое, чему должна научить актера студия, — это то, что все его творческие силы заключены в нем самом. (!!!) «Если рассмотреть систему Станиславского в целом, можно увидеть цельную, хорошо разработанную эзотерическую доктрину воспитания, поведения и достижения поставленных целей участника мистерий нашего времени. Упражнения для развития внимания, сосредоточения, свободы мышц сближают систему с известными методологиями восточных медитативных техник, особенно прописанных в буддизме. (…) Основным моментом в йоге можно считать творчество жизни. Именно творчество жизни заложено в знаменитой системе работы актера над ролью, известной как система Станиславского». (Дмитрий Жуков «Театр одного йога». Статья из журнала «Эгоист-generation» № 4/1. Дек./янв. 2001/2002.)
134
Альфред Щеголев «Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности» (Спб. Издательство «Речь». 2001).
136
Метамиф, в отличии от просто мифа, является мифом о внутреммнем процессе, посредством которого создается миф и люди. «Будучи ребенком, человечество, именно через игру в примитивные ритуалы организовывало свой быт, скрепляя необходимость добывания пропитания, (охоту, земледелие, рыболовство, и т. д.) мифологической ритуальностью. В этом смысле, если в современном обществе, нет ничего, во время чего происходит подпитка священной энергией, то это сообщество обречено на постепенное вымирание. Разные ритуальные образцы, во все времена, включая карнавалы и театральные представления, во время которых человек уравновешивался священной, все объединяющей, энергией, энергией целостности, демонстрируют этот феномен». (Роберт Фулсон «Вымирающий ритуал»., СПб., издат. «Северные ворота» 1997)
137
Ричард Бэндлер и Джон Гриндер «Структура магии» (Спб. Издат. «Независимый проект». 2000).
139
Буддизм — если попытаться сжать смысл буддизма в несколько слов, то получится следующее — он фокусирует в себе знания о природе реальности и методы развивающие осознанность действий, переживаний и мыслей, или, говоря христианским языком — «рост трезвости», внимательность к внешнему и внутреннему миру и взятие ответственности за всё, что окружает, на себя, без перекладывания её на волю богов или обстоятельств. И в этом смысле буддизм, несомненно, един с лучшими архетипами европейской культуры, с западными идеалами свободы и прав человека. Интересно, что будучи гораздо менее политичным, чем другие религии, буддизм легко находит себе «экологические ниши» в самых разных культурах. Мировая история уже знает пример единения европейской культуры с буддистской. Именно этим закончился эллинский мир. В основанных Александром Македонским городах-государствах на просторах центральной и средней Азии буддизм был одной из самых распространённых религий. Есть прекрасный пример греко-буддистского искусства Гандхары, (территории современного Афганистана и Пакистана, где две культуры — европейская и буддистская — слились и воссоединились). Известно, что в современном мире, интерес к буддизму увеличивается вместе с ростом благосостояния и степенью удовлетворенности материальными благами. При всей своей «опытной мистичности» буддизм, так же, поразительно чёток и логичен. Сегодня его не случайно называют религией программистов и компьютерщиков. Он действительно в большой мере распространяется, пожалуй, в наиболее образованных, слоях общества. Основная сила буддизма в том, что он не предлагает своим последователям принимать что-либо просто на веру. Источник истины — практический опыт. Безусловно «вера» присутствует как одна из граней духовной практики и поведения буддиста, но она не является «камнем», на котором строится учение, не противопоставляется знанию и опыту. «Религия будущего будет космической религией. Она должна будет преодолеть представление о Боге как личности, а также избежать догм и теологии. Охватывая и природу и дух, она будет основываться на религиозном чувстве, возникающем из переживания осмысляемого единства всех вещей — и природных и духовных. Если и есть религия, которая сможет удовлетворять современным научным потребностям, — это буддизм». (Альберт Эйнштейн). Буддизм, так же, крайне психологичен. Давно отмечается рост взаимных симпатий между современной психологией и буддистской дхармой. В отличии от многих религиозных систем и современной психологии, буддизм не программирует человека, а наоборот депрограммирует, ориентирует на позитивное мышление и создание положительного образа себя, никогда не культивирует в своих адептах чувства греховности и ничтожности, что является обычным для христианства например. (По материалам статьи С.В. Рябова «Буддизм в Европе и глобализация». Internet.)
140
Перефразированное выражение из алхимии Сальвадора Дали: «…с помощью живописи надо делать золото. (…) Другими словами, пользоваться только золотом масел-медов, светом и золотым сечением…» Цитата из книги «50 магических секретов мастерства» (М. Издат. «Эксмо»., 2002)
141
Корни традиционной Алхимии уходят в дохристианские времена, в египетское, халдейское и эллинское сознание. Сам термин происходит от арабского слова Аль — Кем, (Черная Земля). Черной землей является плодородный темный ил, в изобилии поставляемый ежегодными разливами Нила. Когда римляне завоевали Египет, тайны Исиды перешли к неоплатоникам. Эту эпоху (II и III века христианства) можно считать временем зарождения Алхимии. Именно в это время были написаны первые трактаты, дошедшие до настоящего времени под именами: Останеса, Пелага, Синезиуса, Зосимы, Гермеса, Клеопатры и др. Один из самых известных «Хризопея Клеопатры или искусство делать Золото» из «Веницианского пергамента». После того как варвары завоевали Европу, науки и искусства замерли, а тайные знания добровольно сдались в руки арабов. Такие мастера как Гебер, Авиценна, Разес, Альфидиус, Авензора и Джафар поставили изгнанницу, так сказать, на ноги. Самые известные трактаты: «Книга Царств» и «Двенадцать глав о науке знаменитого Камня». Затем, крестовые походы возвращают беглянку на родину, и у Алхимии появляются великие учителя: Алан де Лилль, Альберт Великий (Doktor Universalis), Жан де Менг, Роджер Бэкон, Фома Аквинский, Раймонд Луллий, чуть позже, в XIV–XV вв. — сэр Джордж Рипли, Пик де Мирандола, Томас Нортон, Бартоломей, Джон Ди, граф Бернар Тревизо, Николай Фламель, Василий Валентин, Исаак Голланд, Микаэль Майер, Кертан Гебер и др. По определения Р. Бэкона «…алхимия есть наука о том, как приготовить некий состав, или элексир, который, если прибавить его к металлам неблагородным, превратит их в совершенные металлы…» Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, (или Парацельс) в блистательной, бесстрашной манере, расширяет область воображаемых применений Философского Камня и, заявляет, что в своей химической реторте может изготовить маленького живого человека, гомункула. В своем трактате «О природе вещей», фактически за пять веков до открытия и тщательной разработки технологий клонирования, этот сумасшедший экспериметатор говорит о том, что для этого нужно поместить в колбу расщепленные продукты физиологической деятельности человека, из которых он естественно происходит, и подвергнуть их легкому нагреванию. «Тогда, в присутствии некоторых других продуктов, и при благоприятном сочетании планет, в колбе поднимется легкий пар, который примет форму движущегося существа человеческого вида». И что особенно интересно, Парацельс заявляет, что «Он (этот искусственный человек) окажет своему творцу необыкновенные услуги». В традиции китайской алхимии, первенство в превращении металлов приписывается даосскому монаху Ко-Хонг, жившему при династии У, относимой к III веку нашей эры. Известно, что вместе со своим Философским Камнем (Таном) он клал в горн олово и превращал его в серебро, а серебро таким же образом в золото. В XVII веке Алхимия находиться на пике своей славы. К этому времени относятся блистательные трактаты Ван Гельмонта, Бернарда де Пизе, Кроссе де ла Гомери, Джона Фредерика Гельвеция, Микаеля Сендивога. В это же время появляется общество розенкрейцеров, о котором до сих пор не знают ничего достоверного. В XVIII веке слава Алхимии начинает сходить на нет, уступая место более научной дисциплине — химии. На последователей тайных знаний смотрят уже как на сумасшедших, к которым относятся такие имена как: Пернети, Томас Чарнока, Лангле Дюфренуа, граф Сен-Жермен, граф Калиостро и Эттейла (деятельность которых крайне сомнительна). В наши дни Алхимии, в ее традиционном понимании, уже не существует, остался только интерес к ее истории. В XX веке Карл Густав Юнг возрождает интерес к опыту Алхимии, распаковывая ее ребусы в психологическом контексте. Вторя ему, в середине ХХ века, известный исследователь алхимии Израэль Регардье заявляет, что тайна алхимии заключается в том, что во время транса алхимик действительно может получать «демиургические силы» и непосредственно воздействовать на вещество в пробирке. Но самым существенным в этом процессе является именно психический, а не химический аспект. Итак, общеизвестно, что Алхимия связана с превращениями, и речь в ней идет о загадочной трансформации неблагородных металлов в благородные. Известно, так же, что процесс преобразования «prima materia» т. е. неблагородных составляющих в золото символизирует в Алхимии — процесс психо-духовного развития человека. Цель — преодоление дуализма, или — союз противоположностей (Серы и Ртути; Мужского и Женского; Сознательного и Бессознательного; Внутреннего и Внешнего и т. д. и т. п.) Пытливый Дорн, например, в своих многочисленных высказываниях проводит прямую параллель между алхимической работой и морально-интеллектуальной трансформацией человека. То есть, «…работа (opus) и ее цель очень сильно зависят от ментального состояния алхимика». Как будет ясно из приведенной ниже методологии, в нетрадиционном, т. е. в метафорическом применении этого слова, я играю символами Алхимии в театрально-артистическом контексте, преодолевая двойственность между смотрящим и тем, на что, или на кого он смотрит.
142
Антонен Арто. (Цит. из книги: Андре Натаф «Метры Оккультизма» Спб. Издат. Академический проект» 2002)