ВЫВОД: большинство современных артистов находятся в глубочайшем заблуждении, если думают, что внешне возбужденное состояние Ума — это и есть вдохновение. ВДОХНОВЕНИЕ НАХОДИТСЯ СОВЕРШЕННО В ДРУГОЙ СТОРОНЕ! Это состояние тотальной сосредоточенности и непоколебимой внутренней ясности! Состояние ВНУТРЕННЕГО СВЕЧЕНИЯ!387 В Алхимии Игры я рассматриваю его через отождествление с качествами ПОВЕЛИТЕЛЯ ИГРЫ. А это кто такой?
27. Повелитель игры
Или, чуть реже — ПОВЕЛИТЕЛЬ СНОВ, ВИРТУАЛЬНОСТИ, или ВЛАСТЕЛИН ВСЕХ ВЕЩЕЙ388.
Прежде чем впустить вас в эту главу, я хотел бы обратить внимание на тот уникальный факт, что большинство методов работы, интуитивно открываемых многими талантливыми артистами, или подавляются ими, или прячутся глубоко внутри, потому что их «детскую», во многом эксцентричную, наивность невозможно правильно оценить в демонической модели мира. Это область наших снов, наших внутренних игр, для объяснения которых чаще всего не найти слов. Но именно здесь, на уровне наивного сказочно-мифологического обобщения формируется персональный язык секретных методов, сплавляющий воедино золото всего профессионального опыта Великих Мастеров прошлого и настоящего. Именно здесь, с помощью наивно-эксцентричных внутренних ритуалов, создается мощь индивидуальной «психической реальности». И по большому счету, совсем не важно, в какие формы облечен этот процесс, палитра этих игр может иметь невероятный диапазон разнообразия. Важно одно: то, чем мы себя видим, тем мы и становимся!
И как это работает?
Как мы уже знаем, вещи возникают в пространстве только потому, что мы концентрируемся на них. Используя этот механизм Ума и следуя наставлениям своих учителей, мы визуализируем в пространстве перед собой свето-энерго-форму Мастера, владеющего всеми секретами артистического мастерства. И затем, следуя совету Эйнштейна, который воображал себя и свет как одно целое, мы, в процессе медитации сливаемся с его качествами, фактически становясь им, т. е. переживаем себя им389. На протяжении тысячелетий этот метод использовался в разных духовных традициях. В том числе и в буддийских, к которым я имею непосредственное отношение: Алмазного Пути390 и Великого Совершенства391, для отождествления с творческой потенцией Великих Мастеров. Леонардо да Винчи также использовал его, говоря при этом: «Это может показаться смешным и нелепым, но, тем не менее, очень полезно для того, чтобы вдохновить Ум на различные изобретения»392. Здесь хорошим примером, как мне кажется, может быть упоминание о компьютерных мирах как о средах, в которых вырастают современные дети, говорящие на «особом языке». Становясь сегодня элементом культуры, компьютерные игры оказывают ничуть не меньшее, но даже большее влияние на мозг, чем обычная внешняя реальность. «Никогда раньше не было способа так глубоко погружаться в нереальный мир и иметь там настолько большую свободу поведения»393. Если же взглянуть на проблему с точки зрения ПУТИ ИГРЫ, то компьютерные миры настойчиво учат современного человека все глубже и глубже проникать во внешний мир, как в мир своего воображения. То есть современный человек, уже сегодня, формирует свое видение мира из тех возможностей, которые он заимствует в процессе отождествления со своим теле-видео-компьютерным отражением, или, говоря словами Арто394, — «Магического распорядителя», «Мастера священных церемоний», который, подобно спящему Вишну, видит во сне Вселенную и как зритель с наслаждением созерцает игру собственного снотворчества 395.
387
И здесь, важно провести очень ясную разделительную черту между вдохновением и азартом. Неконтролируемый азарт, это то, что отличает подлинную игру от не подлинной. «Азарт — это состояние обостренного ожидания подарка судьбы. Состояние азарта может быть сколь угодно деятельным, но от этого не перестает быть ожиданием. Деятельность в состоянии азарта — это бег на месте. В этом принципиальное различие азарта и вдохновения, в котором ожидание ударов судьбы вырастает в творение судьбы. Действие в состоянии азарта — это лишь оправа ожидания. Наиболее ярко это проявляется в азартных играх. В их пространстве человек действует, не владея исходом действия. Ему кажется, что он проник к таинственному источнику удачи, ибо отказался от гордыни своего Эго и отдался потоку судьбы. Но на самом деле он зацикливается на своем Эго и утрачивает судьбу. (…) С другой стороны, не в состоянии выдержать риск, сопровождающий азартные игры, человек заменяет азарт игры азартом созерцания игры. Это объясняет массовое увлечение спортивными зрелищами. Созерцающий спортивную игру, не вынужден платить риском. Но за отсутствие риска тоже нужно платить. Человек утрачивает возможность своей игры. Ему остается лишь болезненно переживать за исход чужой игры. Человек становиться болельщиком, (или зрителем). Если же ему хочется игрушечного риска — он может заключать пари на победителя. Игра всегда сопровождает азарт и всегда нуждается в азарте. Азарт — это эрекция игры. Однако присутствие азарта в игре сверх определенной меры превращает игру в охоту. В огне чрезмерного азарта игра и охота начинают плавиться и проникают друг в друга. Охота становится откровенной игрой, игра — скрытой охотой. Играющая охота и охотящаяся игра оскаливаются в человеческом бытии. Их взаимопроникновение глубоко неслучайны, ибо сам азарт — это состояние охоты за удачей. Это роднит азарт со страстью, которая тоже есть состояние охоты, и в то же время разделяет с ней: страсть — охоту зав конкретным субъектом или успехом. Чрезмерный (неподконтрольный) азарт — это бессознательное стремление покинуть обыденность, оставаясь в обыденности. Это азарт, замкнутый на себя. Если человек пытается покинуть обыденность, не совершая духовного усилия, азарт почти всегда замыкается на себя, становится болезненно самодостаточным. Неизменно сопровождая игру, такой азарт насыщает ее хаосом. Поэтому в обыденности слово “игра” наполнено бессознательным презрением и противостоит словам “жизнь”, “разум”, “мудрость”. Чрезмерный азарт — это отрицание свободы, наркотическая зависимость от удачи, приходящей извне. Подлинная игра, где игрок не только подчиняется правилам, но и творит их, всегда наполняет свободой. Поэтому чрезмерный азарт и игра являются противоположностями. Если же они соединяются, игра меняет свою природу. Она становится действом, в котором игрок начинает расправляться с конкурентами — охотой на “чужих”. И тогда приобретает смертельный характер. Именно смертельный характер игры гипнотически завораживает мужчин и женщин определенного типа. И их достаточно много — об этом свидетельствует широкое распространение на рубеже тысячелетий компьютерных игр, в которых нужно с “риском для жизни” уничтожать разнообразного противника, — т. н. “стрелялок”, “мочилок”, “бродилок”. В эпоху уснувшего героизма возникновение таких игр неизбежно. Человек вырывается из рационально расчерченной обыденности в иррациональность подземелий и ландшафтов кошмарных планет. Наполненное адреналином тело сидит у монитора, а дух, стиснутый до размеров руки с пистолетом, путешествует по лабиринтам, встречаясь с монстрами, рожденными подсознанием создателя игр… Итак, только наполняясь творчеством и покидая обыденность, человек удерживается в полноте. Он освобождается от разрушительной силы азарта и открывается подлинной Игре». (Н.Хамитов «Философия Человека: от метафизики к метаантропологии»., Киев., Ника-Центр., Москва., Институт общегуманитарных исследований., 2002)
388
Формула Антонена Арто. «Ритуал Пейотля у индейцев племени тараумара» (Vad Vad pages. Литературное обозрение»).
389
См. Приложение. Медитация на Повелителя Игры. Интересно, так же, обратиться к книге Вина Венгера «Гений взаймы» (Минск. Издат. «Белый Медведь» 2002) В ней он советует, подобно первобытным шаманам, «примерять на себя голову» своего любимого гения, «…того, чей дух и сознание производят на нас наибольшее впечатление». Венгер предлагает несколько вариантов слияния с гением: Представьте, например, что перед вами стоит Вильям Шекспир. Он стоит к вам спиной на расстоянии вытянутой руки. «Медленно подойдите к нему и растворитесь в его облике, или осторожно приподняв его голову за уши, наденьте ее на себя как шлем, а затем облекитесь в его тело как в водолазный костюм. Приноровитесь к телу Шекспира. Привыкните к его глазам, чтобы видеть так как видит он. Синхронизируйте свои уши с его ушами, чтобы слышать, как он. Теперь взгляните на мир глазами величайшего писателя всех времен. Вы сразу почувствуете разницу в восприятии некоторых вещей. Опишите эту разницу с точки зрения Шекспира…» Затем, Венгер предлагает взять в руки блокнот и в подробностях описать все, что вы видите, слышите, нюхаете, пробуете на вкус, до чего дотрагиваетесь в роли Шекспира.
390
Алмазный Путь Тибетского Буддизма (Ваджраяна) — последовательные методы быстрой трансформации, основанные на мотивации и философии Великого Пути (Махаяна). Они несут передачу свода поучений об истинной природе Ума и сосредоточивают в себе энергию просветленного сознания, поднявшегося над иллюзией «эго». Вершиной Алмазного Пути является учение о Махамудре, что переводится как Великий знак. Я имею к этой традиции непосредственное отношение, через связь с живым учителем в линии передачи, ХVII Гьялвой Кармапой.
391
Дзогчен (rdzogs chen), Великое совершенство — наивысшее, самое глубокое учение Будды Шакьямуни. Его санскритское название — атийога, или махасандхи. Из девяти йог это девятая, высшая йога, завершающая колесница. Основой этой традиции является Прямое Введение в недвойственное состояние. Считается, что о дзогчене нельзя сказать, что он принадлежит к культуре какой-либо страны, но верно также, что эта традиция, передавалась через культуру Тибета, в частности, через таких учителей, как Гараб Дордже (184 г. до н. э.), Лонченпа (1308–1363), Чжанчуб Дордже (1926–1978) и современного учителя Чогьяла Намкая Норбу.
393
И. Бурлаков «Homo Gamer. Психология компьютерных игр» (М. Независимая фирма «Класс». Библиотека психологии и психотерапии. Выпуск 86. 2000).
394
Антонен Арто (1896–1948) — французский поэт, драматург, актер и теоретик театра. В тридцатых годах выдвинул новаторскую теорию крюотического театра (Театра Жестокости).
395
В своем поэтически-созерцательном эссе «О явственных проявлениях судьбы личности» великий скептик Артур Шопенгауэр предлагает воспринимать Вселенную как «бескрайнее сновидение одного существа, где все персонажи сновидения также видят сны, так что все оказывается взаимосвязанным со всем прочим и пребывает в гармонии с ним». «Представление о нашей Вселенной — о ее небесных и подземных мирах и обо всем, что в ней, — как о сновидении единственной сущности, где все пригрезившиеся персонажи тоже видят сны, околдовало цивилизацию Индии и определило ее форму. Известно множество изображений этого первичного сновидящего в облике бога Вишну, плывущего в Космическом Млечном Океане на свернувшейся кольцами змее бездны. (…) Нет никого, кто мог бы наблюдать за ним, никого, кто мог бы постичь его, — никто не обладает знанием о нем, кроме него самого». Общеизвестна также более изощренная китайская история о том, как: «…Чжуан-чжоу приснилось, что он бабочка; он наслаждался от души и, проснувшись, не мог понять, то ли человеку снилось, что он был бабочкой, то ли бабочке снится, что она — человек». Здесь человек, в хитроумном стиле китайского трюизма, спит и видит во сне того, кто видит во сне его. Или, еще более древний источник, строки ацтекского поэта Айокуана Куэцпальцина: «Многие ли могут утверждать, что запредельная истина существует или не существует? Мы просто видим сон, мы просто восстаем от сна: и все это — словно во сне…» (Цитаты из книги: Джозеф Кэмпбелл «Мифический образ». М. Издат. «Act». 2002.)