Если не брать в расчет роды, я вряд ли когда-либо испытывала такую боль. Я стояла на коленях в траве, глубоко дышала, плетка терзала мою кожу, а я посылала себе сострадание. Сострадание к боли, которую причиняла плетка, сострадание к боли из-за того, что у моего сына аутизм, сострадание ко всем на свете, кого что-то терзает и мучает. Я знала, что шаман причиняет мне боль из лучших побуждений, что он делает это ради исцеления моего сына, и поэтому я была в состоянии ее вытерпеть.
«Ты простишь своего ненормального мужа?» — спросил Руперт, когда ритуал завершился. И мы обнялись, смеясь. А что еще мы могли сделать?
А потом произошло нечто прекрасное. Роуэн тоже расхохотался и, смеясь, принялся играть с шаманами. После чего, к нашему невероятному изумлению, Роуэн повернулся к стоявшему с краю маленькому мальчику, обнял его и сказал: «Мой монгольский братик».
Ничего подобного он раньше никогда не делал.
Мальчика — сына нашего гида Тулги — звали Томоо. Увидев, как прекрасно общаются дети, Тулга решил взять Томоо в путешествие. У Роуэна появился первый друг.
И мы отправились в путь. Который начался почти с катастрофы. Роуэн вдруг отказался садиться на лошадь, так что мы вынуждены были ехать на джипе. Для Руперта это было ужасно: они с Роуэном бывали особенно близки, именно когда ездили верхом. Но мы были несказанно рады наблюдать, как Роуэн все ближе сходился с Томоо, а вечера в лагере, который мы разбивали в бескрайней степи, были невероятно прекрасны. В нашем сыне начало что-то меняться.
Мы купались и возносили молитвы в священных водах озера Шарга, странного, похожего на сон места, где гнездились дикие лебеди и возле которого паслись табуны диких лошадей. А потом мы повернули на север, к Сибири, земле таинственных людей-оленей. Их целители считались самыми сильными в этом регионе. Руперт слышал, что этих кочевников (предположительно предков первых коренных американцев, десятки тысяч лет назад перебравшихся через Берингов пролив) довольно трудно отыскать. Нашей конечной целью было найти их и попросить исцелить Роуэна. Но автомобильных дорог к их поселениям не было, и чтобы добраться туда, Роуэну пришлось бы снова сесть на лошадь.
К тому времени я уже зверски устала. Представьте себе, каково это — трижды в день стирать грязное белье пятилетнего ребенка водой из бутылок, которые мы наполняли в ручьях (понятно, что в степи нет ни стиральных, ни сушильных машинок). Я не могла больше переносить эту ужасную еду — особенно арак, кислое молоко кобылиц, которое воняет рвотой. И все-таки что-то толкало нас вперед.
Роуэн все же сел на лошадь и начал снова получать удовольствие от верховой езды. И мы двинулись вперед, вслед за нашими провожатыми поднимаясь на высоту в двенадцать тысяч футов, к летним горным пастбищам людей-оленей. Через три дня мы наконец добрались до их жилищ. Роуэн был зачарован. Люди здесь — как и везде в Монголии — были чрезвычайно гостеприимными, они катали его и Томоо на ручных оленях, разрешали им возиться с невероятно прелестными оленятами. А потом начался обряд.
В течение трех дней шаман — очень харизматичный старик по имени Госте — работал с Роуэном в полумраке своей юрты, в которой светился лишь очаг. Он танцевал, он бил в барабан, а Роуэн ползал по юрте на четвереньках, изображая маленького слоненка.
В последнюю ночь мне приснился странный сон — а я почти никогда не запоминаю сны. Я видела свою покойную бабушку и ее погибшего сына. Но только теперь он был взрослым, и они уходили от нас, счастливые, рука об руку.
На следующее утро Госте сказал, что нам пора уезжать и то, что нас больше всего беспокоило — недержание Роуэна и его истерики, — прекратится. Сегодня.
Я вздохнула с облегчением — и Руперт тоже. На следующий день, когда мы разбили лагерь возле реки, Роуэн впервые сознательно сходил по-большому и сам вытерся. Через два дня он впервые попал в настоящий туалет, сделал все сам и правильно — этого от него не могли добиться никакие нянечки и никакие дорогостоящие консультанты. У него было всего несколько истерических припадков, а через несколько недель после нашего возвращения домой они прекратились совсем. У него появились друзья, и он даже начал самостоятельно ездить верхом на Бетси — сбылась мечта Руперта.
Было ли это из-за встречи с шаманом, или каким-то эффектом плацебо, или результатом того, что он попал в совершенно новую обстановку, потребовавшую от него огромного напряжения? Честно говоря, не знаю. Что я знаю, так это то, что наша семья пошла на огромный риск и каким-то образом, благодаря безумной вере в то, что мы делаем, добилась исцеления.