- Перевести на наш родимый, что ли? - засмеялся Мээн, довольный тем, что произвел должный эффект: Гей стоял, не моргая, с полуоткрытым ртом. - Я спрашиваю у портье: "Где тут у вас остановились гости из Советского Союза?"
- Без "тут"... По-русски вы, конечно, изъясняетесь не столь изящно.
В другом случае Гей спросил бы прежде всего: "Какими судьбами?" В самом деле, вдруг встретить своего земляка за тысячи километров от родины, да не где-нибудь, а за границей, - и чтобы не удивиться?! Но Гей уже привык к тому, что Мээн появлялся в его московской квартире всегда внезапно. Никаких телеграмм, никаких телефонных звонков. Более того, Мээн являлся именно в тот момент, когда самого хозяина не было дома. Слава богу, Мээн предпочитал не ночное, допетушиное время, а раннее утро, когда, по его представлениям, Гей уже проснулся, но еще не успел убежать по своим делам. В худшем случае Гей совершал, как он оправдывался потом перед Мээном, утренний моцион - к газетному киоску на проспекте Мира и обратно. Или за хлебом, за молоком посылала его жена. А в минувшем учебном, как говорят и пишут, году Гей возил Юрика в школу.
Словом, всегда повторялось одно и то же!
Своим ключом Гей открывал дверь и замирал на пороге: свет горит в прихожей, серая шляпа лежит на комодике, габардиновый черный плащ висит на крючке...
Хоть зима, хоть лето - Мээн являлся всегда в одном и том же. Там, в Сибири, он переодевался в аэропорту - вместо дубленки и ондатровой шапки надевал плащ и шляпу, на случай московской капризной погоды.
Полдня вылетало у Гей в трубу!
Правда, зато Гей узнавал самые свежие новости с родины - что и как там, в Сибири, какие успехи на Комбинате, как поживает общий друг московских артистов, поэтов и социологов - шеф Комбината, гостеприимный, как меценат, Бээн...
- Кстати, насчет Бээна, - сказал тут Мээн без всякого перехода, едва лишь Гей закончил свою фразу, напомню; какую: "По-русски, вы, конечно, изъясняетесь не столь изящно".
- Что насчет Бээна... - повторил Гей, будто под гипнозом. И вдруг быстро спросил: - Почему это - кстати?
Мээн усмехнулся и аккуратно повесил плащ на гвоздь, на котором, как теперь казалось Гею, до прихода Мээна висел эстамп с видом на Австрию вроде, а может, и на ФРГ.
- Да я по тебе вижу! Как открыл дверь - так сразу все и увидел. Торчишь в номере, бабы нет, один, бумаги на столе... Творишь! И физиономия поэтому опрокинутая. Не раз про Бээна вспомнил небось... Иначе бы зачем тебе Георгий?
- Да, - сказал Гей виновато.
- Хочешь писать о Бээне?
- Да...
Мээн достал из кармана очки, надел их и посмотрел на Гея поверх стекол.
Так делал обычно Бээн...
- Писать про Бориса Николаевича, конечно, можно, - сказал Мээн, - правда, смотря что...
- В прошлый раз я ездил к нему, чтобы узнать, какого он мнения о новом ядерно-лазерном оружии Эдварда Теллера.
- Такого оружия еще нет, - сказал Мээн. - Это фантастика!
- Увы, Матвей Николаевич, такое оружие разрабатывают Ливерморские лаборатории в Калифорнии. Теллер запросил на эти исследования двести миллионов долларов.
- Откуда тебе известно?
- Из газет.
- Из наших?
- Да. Смотри, например, "Литературную газету" от четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
- Странно, что я пропустил... - Мээн быстро сменил тему. - Но я тебя спрашиваю о Борисе Николаевиче!
- Я же говорю, что ездил к нему в Лунинск, чтобы, во-первых, узнать его мнение об этом...
- А во-вторых? - перебил Мээн.
- А во-вторых, я хотел спросить его о том, с чего же все началось и чем все закончится.
- Ну, ты даешь! - Мээн снисходительно хмыкнул. - Опять женский вопрос? Я понимаю, ты социолог, но...
- Да как вам сказать... Меня интересует соотношение духовного и бездуховного в человеке.
- Идентичность личности? - Мээн любил при случае щегольнуть своей начитанностью.
- Пожалуй. Но мне хотелось бы понять, как бездуховность сказывается на внутривидовой борьбе...
- Такого явления нет и быть не может в нашей действительности! - перебил Мээн.
- ...а также понять, в какой степени бездуховность как состояние человека зависит от социальных причин...
- Социальных причин для бездуховности у нас нет и быть не может!
- ...и наконец, как все это взаимосвязано с политикой, с проблемой войны и мира.
Мээн помолчал, все так же глядя на Гея поверх очков.
- Эк тебя занесло... - произнес он с печальным сочувствием. - Кстати, там, внизу, в вестибюле отеля, маскарад какой-то я видел. Это уж не твоих ли рук дело?
- Какой маскарад?
- Бабы и мужики похожи друг на друга. Прямо как маски! - Мээн ударение сделал. - Фантомы!..
- Современный стереотип... - Гей смутился.
- Я так и знал! - Мээн был горд тем, что он такой догадливый. - Не удивлюсь теперь, если ты скажешь, что и зовут их всех одинаково...
Гей смутился еще больше.
- Но если бы даже и так, - вроде как стал он оправдываться, - то это лишь сильнее бы обозначило бездуховность многих и многих людей! Как напишут потом рецензенты: "Ужас ядерной катастрофы подчеркивается хаосом самого приема...", "Автор делает героев похожими внешне и даже называет их одними именами..."
- Диана? - многозначительно спросил Мээн, в глубине души мечтавший, как видно, тоже быть меценатом, пусть и рангом пониже Бээна, само собой разумеется. - И, конечно, Ольга?
Гей промолчал, умея хранить редакционную тайну, которая, как правило, известна бывает всем клеркам издательства еще до того, как тайной станет.
- Признаться, - пробормотал Мээн, - я не думал, что на сей раз мне придется быть твоим духовником... Там, в Лунинске, я сам, бывало, тебе исповедовался... даже Бээна критиковал! - он как бы восхитился своей смелостью.
- Заглазно.
- В то время - да!
- А теперь?
- О, теперь!..
- Что же случилось с Бээном теперь?
Мээн, однако, не ответил, а только опять посмотрел на Гея поверх очков.
- Значит, маек и... - вдруг сказал он. - И что же потом будет?
- Не опережайте события... - уклончиво ответил Гей.
- Ты прав! Тем более что нынче события идут густо, одно за другим.