Знакомая история. Гей хотел было уйти отсюда, но режиссер-постановщик, подчиняясь воле Адама, повел камеру по кругу, по всему застолью, останавливаясь то на одной физиономии, то на другой, крупным планом конечно, и Гей моментально узнавал гостей Эндэа, людей избранных, разумеется, современную элиту. Каждой твари тут было по паре. Первыми среди первых считались торговцы, бизнесмены, то есть по-нашему если - спекулянты, фарцовщики, жулики. Они ворочали миллионами в любой валюте, они держали в своих руках гигантскую сеть магазинов, складов, баз, отелей, выставок, театров, больниц, игорных и. публичных домов, даже колледжей, с ними дружбу водили и самые сильные мира сего - чиновники разных ведомств. Такие дела. Чиновники эти были уже вторыми среди первых, а может, первыми среди вторых, смотря какое дело намечалось. А уж как фон, как задник жизни, тут была и другая публика - адвокаты и врачи, репетиторы и экстрасенсы, оценщики страховых контор и воротилы автосервиса. Словом, вся интеллигенция того буржуазного пригорода, где находилась вилла Эндэа. То есть вся шатия-братия.
Бедняга Адам! Впрочем, нет. Он уже не страдал, как прежде; он изучал эту публику, он пытался понять, в чем ее корни, в чем сила неистребимая. Будто на кассету магнитофона, социолог Адам наматывал на ус - о чем беседы идут на таких сборищах, пардон, вечеринках. Нет, не только анекдоты, сплетни, упаси боже! Обсуждались и дела, точнее, заключались деловые сделки. По весьма нехитрой схеме: ты - мне, я - тебе. Диалектика жизни. А может, бардак. Эти крылатые бээновские определения были на устах эндэановских гостей. То ли Бээн их позаимствовал, думал теперь Гей, то ли гости Эндэа позаимствовали эти выражения у Бээна. Да, но каким образом все эти мафиози, проститутки и гомосексуалисты могли знать Бээна? Правда, его дети если не учились, то стажировались за границей. Культурный, научный обмен. Дух и буква Хельсинки. Поэтому языки у всех неплохо подвешены. И Гею вдруг показалось, что все гости Эндэа - это дети Бээна. Семейный сбор. Не хватало только папаши...
Но тут к Адаму, виляя бедрами, какая-то дева подошла.
- Вы кто? - спросила она, затягиваясь дымом сигареты. - Писатель?
Ага, отметил Гей, у них не было своего писателя, газетчики - были, хоть отбавляй, а вот писателя не было.
- Он у меня ученый! - сказала Ева как бы даже с гордостью, но и не без презрительности. - Бакалавр...
- Я знаю одного бакалавра, - перебила ее дева не без презрительности, но и как бы даже с гордостью. - Он циклевал полы в моей квартире.
- Вот что делают, проклятые капиталисты... - Мээн глянул через плечо на Гея. - Такого ученого заставили полы циклевать!.. - Он помолчал и сказал презрительно, даже без тени всякой гордости: - Организмы...
- Кто-кто?! - встрепенулась Алина.
- Организмы.
- Это любимое слово Бээна, - добавил Гей.
- Любимое... - Алина не то подтвердила, не то хотела что-то вспомнить.
- Бээн так называет всю эту шатию-братию, - Мээн кивнул на экран, - когда клеймит ее в своих высказываниях.
- Этих людей еще называют посадочными, - сказал кто-то. - Они уже отсидели срок или готовятся отсидеть.
- Но их у нас мало, крайне мало! - воскликнул Мээн. - Так что у нас это явление, прямо скажем, не типичное.
- Их у вас еще называют нужниками...
Дамы сконфузились, полагая, наверно, что это диалектное русское слово является синонимом литературного слова ассенизатор. Дамы полагали, вероятно, что вся эта элита в тюрьмах туалеты обихаживает.
- Совсем не в том смысле понимать надо! - пояснила Алина. - Это когда от кого-то что нужно.
- И всем им что-то нужно?! - удивился кто-то.
- Да, всем. Хотя у всех все есть.
- Не понимаю...
- Диалектика жизни.
- Бардак.
Мээн смущен был этим диалогом и усилил звук телевизора.
Между тем Адам собрался с духом и ответил даме с сигаретой, ответил без гордости и презрительности, но и не без печали:
- Я самый обыкновенный гомо прекатастрофилис...
Даму, однако, слово это заинтересовало чрезвычайно!
- Очень, очень приятно познакомиться... - С дамы тотчас вся спесь сошла. Господа, господа! Я имею честь представить вам... - Она обращалась теперь к завсегдатаям виллы Эндэа. - Я хочу... как, как вы себя назвали? - спросила она Адама.
Но Адам угрюмо теперь помалкивал, напряженно оглядывая гостей Эндэа, которые окружали его со всех сторон. И когда кольцо совсем сомкнулось, он тихо, но внятно сказал:
- Вы маски, фантомы...
Там, на вилле, возникла немая сцена, почти по Гоголю, а Гей в это время сказал, поморщившись досадливо:
- Ой, ну как же Адам не прав!
- Вполне очевидная ошибка методологии, тэ сэзэть...
Гей вздрогнул, испуганно огляделся, но это сказал не Феникс, а Мээн.
- Какие же это, к черту, маски?! - возмутился Гей, кивая на экран. Откровенные жулики, вот они кто! Их же за версту видно!
- Значит, маска жулика, раз уж видно издалека.
- Не маска - сущность!
- Жуликами не рождаются...
- Социобиология...
- Да, Сэмюэл Батлер...
- А вы полагаете, что духовность как альтернативный момент в каждом индивидууме должна проявляться?
- Ежели она есть...
- Да она в каждом человеке есть! - взвился Гей. - Только задавлена бывает.
- Интересно кем?
- А вот это вопрос уже социальный, а может, и политический, - сказал кто-то.
- Надо бы избрать президиум и установить регламент, - сказал Мээн.
- Шутка ваша неуместна!
- А я и не шучу... - Он оглядел толпу возле телевизора. - Вон как все оживились! Этот Адам затронул больной вопрос... Так что можно бы провести...
- Совещание? - перебила его Алина. - Чтобы проработать этот больной вопрос...