В Красной Папке был и другой документ.
ВАШИНГТОН. Члены палаты представителей Дж. Браун, Дж. Моукли, Дж. Сейберлинг и М. Макхью совместно с представителями Союза обеспокоенных ученых, объединяющего в своих рядах 700 членов Национальной академии наук, в том числе 54 лауреата Нобелевской премии, возбудили в окружном суде иск с целью предотвратить намеченное на 13 сентября испытание противоспутникового оружия.
Развертывание противоспутниковой системы приведет, к тому, что любая неполадка или поломка спутника грозит превратиться в повод для войны, предупредил Дж. Моукли.
На обструкционистскую позицию администрации Рейгана в вопросе о противоспутниковом оружии указал исполнительный директор Союза обеспокоенных ученых Г. Рис. «Мы считаем, — указал он, — что Соединенные Штаты не стремятся вести переговоры по этой проблеме в духе доброй воли».
Свыше 300 видных американских ученых по меньшей мере в 31 университете США взяли на себя торжественное обязательство не участвовать в проектах, имеющих отношение к программе «звездных войн».
Между прочим, тут же были вырезки, где говорилось о том, что сторонники мира ведут борьбу против милитаризма в Париже и Лондоне, в Гааге и Дели, в Токио и Стокгольме… Почти во всем мире!
Да, конечно, есть сторонники мира и в США, там тоже ведется борьба, в частности против милитаризации космоса. Но именно США считаются своего рода застрельщиками в гонке вооружений. Особенно Рейган расстарался. Большой умелец. Этот умелец дошел даже до того, что «подкреплял» свои высказывания — антисоветские, разумеется! — ссылками на ленинские «источники», которые на самом деле являются грубой фальшивкой и никакого отношения к работам Ленина даже в малейшем приближении не имеют. Копирайт. «Правда», ТАСС. 12 сентября 1985 года. «Президент, например, разглагольствовал о том, что, «начиная с Ленина, каждый русский руководитель неоднократно подтверждал, что цель русских — создание всемирного коммунистического государства», что «Соединенные Штаты — главный враг Советского Союза».
В заявлении ТАСС говорится, что «нельзя не задаться вопросом: что за этим скрывается?».
Гею было ясно, что за этим скрываете я. И его волновал другой вопрос: ЧЕМ ЖЕ ВСЕ ЭТО КОНЧИТСЯ?
В надежде услышать какие-то новые сообщения, которые опровергли бы страшную новость о начале войны, Гей нажал клавишу телевизора.
И опять попал на сцену из телефильма «Адам и Ева».
Господи боже, мир висит на волоске от гибели, а люди говорят о сексе и занимаются сексом, словно это и есть панацея от всех бед. Просто безумие!
Да, но где же эти самые свидетельства прошлой его жизни с Алиной?
Гей только-только разворошил бумаги в Красной Папке, а машина уже остановилась возле виллы.
Крупными буквами, прямо на крыше, были выложены эти слова, означавшие название виллы. Гей удивился тому, что Мээн уже стоял на освещенной площадке, где припарковалось несколько машин, и призывно махал ему рукой.
— Когда они проскочили мимо нас? — Гей посмотрел на Алину, однако в это время другая Алина подошла к их машине и сказала тоном гостеприимной хозяйки:
— Прощу на чашку кофе! — Она улыбнулась Гею. — Ничего другого не обещаю, даже слабых напитков… — И улыбнулась Мээну. — В знак уважения тех мероприятий, которые проводятся у вас на родине.
— Thank you… — буркнул Гей, досадуя, что бумаги из Красной Папки ворохом лежали у него на коленях.
— Оставьте это на сиденье, — сказала Алина, кивая на бумаги.
— Ни за что!
— Вы писатель? — спросила хозяйка виллы.
— Наш Тихомиров — ученый, московский социолог, — сказал Мээн, как бы представляя хозяйке гостя. — Здесь он в творческой командировке. Работает над очерком…
Гей осадил Мээна взглядом. Гей не хотел имя вождя упоминать всуе.
— …над очерком о Бээне, — сказал Мээн, ибо хозяйка ждала полного ответа.
— Не совсем так… — буркнул Гей, собирая бумаги в Красную Папку.
— О Бээне? — живо спросила Алина.
— Да, о нашем большом начальнике, — пояснил Мээн. — О Борисе Николаевиче.
— Не совсем так… — снова буркнул Гей.
— Он занимается воссозданием будущего из прошлого, — сказала Алина хозяйке.
— Он хиромант?! — еще живее спросила хозяйка.
— Нет, — сказал Гей, выбираясь из машины вместе с Красной Папкой. — Я самый обычный человек. Homo prekatastrofilis.
— Очень, очень приятно познакомиться!..
Ну и так далее.
Как там писал великий граф?.. Что-то насчет веретен. Дескать, стоило их только запустить, как они без умолку скрипели, то бишь толковали на разные светские темы. «Разговорная машина» — это граф хорошо сказал.
Гей прекрасно понимал, что хвалить или хулить великого графа нескромно. Да Гей и не делал этого! Он просто вспомнил, как великий граф описал эту самую разговорную машину в одном из российских салонов, где, как уверял великий граф, была собрана вся интеллигенция Петербурга.
Полноте, ваше сиятельство! Так ли уж вся? И такая ли уж интеллигенция? В самом деле, кто интеллигенты — так называемый князь Василий, это великосветское ничтожество? Да он разве не похож на Бээна? Правда, Бээн без лоска, без панталон и вовсе не жеманный, не грациозный, а жесткий, вероломный, ну и так далее. Но оба они, как говорится, одним миром мазаны, разве нет?.. Мадам Шерер. Просто сплетница. Самое главное бестолковое и пошлое веретено в той разговорной мастерской, которая ничего сущего не прядет. Сколько угодно и теперь таких никчемных веретен.
Гей был неучтив? Ну что вы! Автор, великий граф, и сам относился к женщинам, судя по всему, критически. Насолили они ему, должно быть, пока он по салонам разгуливал, прежде чем засесть в Ясной Поляне. Граф сравнил княгиню Болконскую со зверьком — сначала в образе белки, а потом и собаки. И вообще, как он сказал о женщинах-то?.. ЭГОИЗМ, ТЩЕСЛАВИЕ, ТУГОУМИЕ, НИЧТОЖЕСТВО ВО ВСЕМ — ВОТ ЖЕНЩИНЫ, КОГДА ОНИ ПОКАЗЫВАЮТСЯ ТАК, КАК ОНИ ЕСТЬ. Такое впечатление, что граф насмотрелся разных фильмов про Адама и Еву. Разумеется, зарубежного производства. И Гей хотел бы, любя великого графа, который конечно же не был противником эмансипации, сделать поправку, что великий граф имел в виду лишь женщин света, но не женщин как таковых. К тому же эти резкие слова о женщинах света он говорил устами Андрея Болконского…
Кстати, что касается Андрея Болконского, то он был, как считал Гей, ума далеко не блестящего. Скорее, наоборот. ОН ШЕЛ НА ВОЙНУ И НЕ ЗНАЛ, ДЛЯ ЧЕГО ИДЕТ. «Я не знаю», — сказал он Пьеру так, как если бы это сказала круглая дура Элен или маленькая сука Лиза. И добавил: «Так надо». Подумать только! «Так надо»… Надо — кому? Ах ты господи, говорил себе Гей, ну какой же болван! Даже Пьер, на что уж был незаконнорожденный, и тот сообразил — и сказал этому недоумку Болконскому: ЕЖЕЛИ Б ЭТО БЫЛА ВОЙНА ЗА СВОБОДУ. Я БЫ… ПЕРВЫЙ ПОСТУПИЛ В ВОЕННУЮ СЛУЖБУ. Ай да Пьер, браво! Но даже Пьер, сказавший эту наполовину умную речь, тоже не был настоящим интеллигентом. Какой он, к черту, интеллигент! В этой сцене, во всяком случае. Он ведь как дальше сказал? «…но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо». Под «величайшим» он полагал Наполеона. Может, и впрямь великого полководца, но человека — отнюдь не великого.