– Здравствуйте, пан генерал, – подскочил Янек к своему патрону. – С освобождением!
– А, Гонсевский, – рассеянно посмотрел на него Пилсудский. – Почему вы в штатском?
– Революция, пан генерал. Во всей Германии, В офицерской форме перемещаться небезопасно. Не беспокойтесь, скоро мы вернемся в Польшу и наденем мундиры. Мундиры Войска польского, не подчиняющегося никакому иностранному правительству! Вас, я полагаю, ждет маршальский мундир.
– Неплохо бы.
– Идемте, пан генерал. Здесь неподалеку есть гостиница, где вы сможете отдохнуть, пообедать и умыться. Завтра утром отбывает наш поезд в Варшаву.
Они вырвались из толпы и зашагали по улице.
– Из Варшавы прибыла целая делегация временного правительства, – сообщил Янек. – Я приехал с ней, но пошел встретить вас. И временное правительство, и вся Польша хотят видеть вас во главе государства.
– Это справедливо, – без тени смущения ответил Пилсудский. – Особенно для временного правительства, которое подчинилось оккупантам.
– Не совсем так, пан генерал. Временное правительство было создано поляками уже после поражения немцев.
– Все равно это все мелочи, – небрежно бросил Пилсудский. – Настоящая борьба за Великую Польшу только начинается.
Навстречу им валила, горланя какую‑то песню, группа пьяных немецких солдат с красными бантами в петлицах. Янек и Пилсудский благоразумно уступили им дорогу.
– Идиоты! – прошипел им вслед Пилсудский. – Купились на эти посулы социалистов. Я сам когда‑то в это верил, но вовремя остановился.
– Нам это на руку, – заметил Янек. – Мало того что Германия полностью разгромлена в ходе войны, у Них еще и революция. Пока они со всем этим разбираются, им будет не до Польши. В Австро‑Венгрии тоже революция: династия Габсбургов свергнута, Чехословакия выходит из состава империи. Похоже, отделится и Венгрия. Вена из столицы империи превратится в столицу маленькой европейской республики. У них даже общей границы с нами не будет. Оттуда опасности не предвидится. Что творится в Германии, вы сами видите. Магдебург еще спокойный городок. Берлин – это просто кипящий котел. Враг у нас остается один – Советская Россия.
– Россия всегда будет врагом Польши, – наставительно произнес Пилсудский, – советская она, царская или республиканская. Кстати, представить себе республику в России я просто не могу. По‑моему, этим народом может управлять только самодержец.
– Как бы то ни было, сейчас Германия разгромлена, и Советы обязательно откажутся от Брестского мира, чтобы оттяпать побольше территории на западе. Между нами Литва и Белоруссия. Эти тоже провозгласили независимость, но я не думаю, что они остановят продвижение коммунистов. Нам надо готовиться к войне.
– Матерь Божья, мало того, что украинцы объявили о создании своего государства, так еще и независимая Белоруссия появилась! Бред какой‑то. Нет такого народа – белорусы. А к войне, подпоручик, надо готовиться всегда. Это основа государственной политики.
– С вашего позволения, пан генерал, теперь я поручик.
– Вы, кажется, сделали неплохую карьеру при регентском совете, – ревниво заметил Пилсудский.
– Я служил Польше. С разрешения регентского совета мы с группой офицеров провели несколько боевых операций против красных отрядов в Белоруссии. За это я и получил повышение.
– Ну ладно, – одобрительно буркнул Пилсудский. – Это тоже неплохо. Но настоящая драка начнется сейчас. Вы готовы к боям за Великую Польшу?
– Готов пан… маршал, – отчеканил Янек. – Ще Польска не сгинела.
– Это хорошо. – Пилсудский как‑то приосанился. Его походка стала похожа на строевой шаг. – Кстати, вашего оптимизма по поводу Германии я не разделяю. Коммунисты, если они победят, скорее всего, договорятся с Петроградом и ударят нам в тыл.
– Это возможно, но мне почему‑то кажется, что этого не будет. Скоро начнется путч немецкого офицерства, к которому примкнут обиженные революцией мещане и крестьяне. О тех ужасах, которые творятся в Советской России, здесь ходят легенды, так что народная поддержка армии гарантирована. Путчисты разобьют красных. А Антанта, разумеется, не позволит путчистам создать крепкое государство и сильную армию. Условия мирного договора очень жесткие. Так что мы Германии можем еще лет пятнадцать не опасаться.
Пилсудский удивленно посмотрел на Янека.
– Меня всегда удивляли ваши предсказания и то, с какой уверенностью вы пророчите. А еще больше – с какой точностью. Вы что, провидец?
– Нет, я просто тщательно анализирую ситуацию, пан маршал. С вашего позволения, к гостинице мы уже подошли. – Янек указал на здание небольшой гостиницы.
– Что ж, покажите мне мой номер, пан капитан, – усмехнулся Пилсудский.
– Вы ошибаетесь, я поручик, – поправил его Янек.
– Я никогда не ошибаюсь в таких вещах, – надменно ответил Пилсудский. – Мой офицер для поручений должен иметь достойное звание. С этой минуты можете считать себя капитаном Войска польского.
ГЛАВА 31Последняя попытка
Ледяной ветер гнал снег по заледеневшей глади залива. Город Гельсингфорс, а вернее, Хельсинки казался вмороженным в землю, припаянным к глыбам гранита. Чигирев плотнее закутался в шубу и уверенно зашагал к президентскому дворцу.
"Последняя попытка, – твердил он себе. – Второго шанса не будет. Действуй, или можешь считать все годы, проведенные в этом мире, напрасно потраченным временем".
К удивлению Сергея, Маннергейм принял его достаточно быстро. Всего через полчаса историк уже стоял перед первым президентом Финляндии.
– Поздравляю вас с избранием, господин президент, – церемонно сказал Чигирев, останавливаясь в центре кабинета.
– Благодарю вас, присаживайтесь. – Маннергейм тепло улыбнулся гостю. Значительно теплее, чем обычному посетителю.
"Хороший знак", – решил Сергей. Он опустился в кресло для посетителей, мельком отметив для себя, что президентский стол по‑прежнему украшает портрет Николая Второго.
– Как видите, ваше высокопревосходительство, все, что я вам предсказывал, сбылось.
– На удивление точно. Я уж начинаю думать, не продали ли вы душу дьяволу за этот дар предвидения, – пошутил Маннергейм.
– К сожалению, нет.
– Почему "к сожалению"?
– Потому что, продавая душу дьяволу, я потребовал бы более высокой платы. Например, освобождения Петрограда от большевиков.
– Видит Бог, я тоже пошел бы на это, – помрачнел Маннергейм. – Разумеется, все наши планы остаются в силе. Вы снова назначаетесь моим советником по вопросам связей с Россией.
– Этого мало, ваше высокопревосходительство, – перешел в наступление Чигирев. – Надо действовать, и немедленно. Красная армия растет и укрепляется с каждым месяцем. Уже сейчас наше выступление будет для советской власти ударом тяжелым, но не смертельным. А ведь еще в апреле и мае мы могли бы прихлопнуть ее за месяц. Промедлим – и окончательно упустим шанс.
– Так‑то оно так, но нельзя забывать о международной обстановке. Как ни крути, а это все же выступление против сопредельного государства. Государства, с которым у нас установлены дипломатические отношения!
– Ленин признал независимость Финляндии, потому что опаснее всего для него на тот момент было наступление вашей армии на Петроград. Он – гений политической игры. Международные договоры для него ничего не значат. Ленин заключает их, когда ему надо обезвредить противников, и с легкостью нарушает, когда они перестают быть для него выгодными. Посмотрите, какой самоубийственный мирный договор он заключил в Бресте. Но стоило немцам проиграть войну – и Красная армия как ни в чем не бывало движется на запад.
– Я это понимаю, – буркнул Маннергейм. – Но мы как‑то должны будем объяснить мировой общественности наши действия.
– Это не проблема. Англия, Франция, Северо‑Американские Соединенные Штаты и Япония уже вовсю проводят интервенцию. В России творятся массовые убийства в нарушение всех международных норм. Там царит террор. Имущество людей конфисковывается без суда и следствия. Найдите любого финна, которого большевики лишили собственности или убили в России, – и повод готов. Если хотите, я как член бывшего Временного правительства, незаконно свергнутого большевиками, обращусь к вам с просьбой ввести войска в Петроград и обеспечить законность. Подберу целый комитет из уважаемых людей России, бежавших в Скандинавию, который обратится к вам с просьбой освободить Петроград.