В отличие от полководца, король и канцлер всегда демонстрировали Чигиреву дружеское расположение. Эти двое не могли не оценить пользы его советов. Хотя, как неоднократно замечал историк, все же считали его чужаком, оказавшимся в данный момент полезным для дела.
«Интересно, каким образом Басов так быстро стал здесь своим, а я и за три года не обжился? – подумал Чигирев. – Может, я играю не по правилам?»
– Слушаю вас, ваше величество, – Чигирев низко поклонился.
– Из Москвы пришли странные вести, – сообщил Лев Сапега. – Василий Шуйский низложен и насильно пострижен в монахи. Новым царем провозглашен Михаил Скопин‑Шуйский. Как нам стало известно, переворот совершила вошедшая в столицу армия Скопина.
– Вот это да! – присвистнул Чигирев. – Военный переворот! Для московитов это совершенно необычно.
Он лихорадочно прикидывал, какие события могли привести к столь резкому изменению истории.
– Мне хотелось бы знать, что это может означать для нас, – нетерпеливо спросил канцлер.
– Скопин‑Шуйский – сильная личность и талантливый полководец, – ответил Чигирев. – Его поддержат значительно больше русских, чем Василия Шуйского. Нам это лишь осложнит положение.
– Ты считаешь, что он сможет одолеть наше войско? – с вызовом спросил король.
– Я считаю, что за ним пойдет больше народа, чем за Василием Шуйским, – ответил Чигирев. – И он значительно лучший полководец, чем Дмитрий Шуйский. Не более и не менее.
– Но как вы считаете, долго ли он удержится у власти? – подал голос Сапега.
– Это зависит от того, какую политику он поведет.
– По нашим данным, он совершенно отстранил бояр от власти, – сообщил канцлер. – Всецело опирается на свои полки. Но он уже издал несколько указов, снижающих подати крестьянства и обязывающих выплачивать специальный налог на войну самых состоятельных бояр. Кроме того, он обязал всех дворян явиться на службу с боевыми холопами в полном военном снаряжении. Похоже, что вскоре у него будет немалое войско. В ближайших помощниках у него два безродных полковника: Федор Семенов и Владимир Крапивин. Это совершенно необычно для Московии, где все определяют знатность и родственные связи.
«Так вот откуда ветер дует, – догадался Чигирев. – Это Крапивин влез. И поступил, кстати, неглупо. Мне самому надо было понять, что лучшим выходом для России будет все же русский царь. Как я не догадался поставить на Скопина?»
– Значит, в ближайшее время возникнет боярский заговор, – констатировал он. – Но армия поддержит Скопина. Будет он популярен и у черни. Московские низы традиционно не жалуют бояр и уповают на царя. А Скопин именно такой царь, какой им нужен: решительный, успешный в битве и происходящий из знатного рода. Чем закончится противостояние, я предсказать не берусь. Но пока Скопин‑Шуйский на Москве, наша война будет затяжной и кровавой.
– Ясно, – протянул король. – Что скажете, панове?
– Я сразу говорил, ваше величество, что поход на Московию безумен, – вступил в разговор Жолкевский. – Конечно, мы в состоянии разбить московитов. Но чего это будет стоить? Тушинский вор понес большой урон, и теперь все силы царя обратятся против нас. Мы оставим здесь, на полях Московии, своих лучших бойцов. Тогда с юга по нам ударит Турция, а с севера – Швеция. Московия не стоит того, чтобы рисковать Речью Посполитой, ваше величество. Да и зачем вам эта земля? Здесь не уважают ни данного слова, ни крестного целования. Здесь самые благородные ведут себя как холопы. Здесь постоянные подлые заговоры и интриги. Благородному пану нечего делать в этой Богом проклятой стране. Пока Московия еще слаба, давайте отторгнем у неё северские города и смоленские земли и заключим на этих условиях мир.
– Но все же Московия – аппетитный кусок, – с сомнением покачал головой Сапега. – Я думаю, надо перейти к обороне. Мои люди тем временем вступят в сговор с московскими боярами и помогут им составить заговор против Скопина. Когда царь Михаил будет свергнут, мы сможем снова попробовать прибрать московскую корону.
– Это справедливо, – заметил король. – Я и мысли не допускаю, что можно отказаться от Богом назначенного мне Московского царства. Да и не простит мне Всевышний, если я отступлюсь от намерения привести московитов к истинной вере.
– Хотел бы заметить, ваше величество… – произнес Чигирев.
– Ты здесь еще? – король надменно посмотрел на Чигирева. – Ступай. Я тебя после позову, когда совет закончим.
Чигирев поклонился и вышел из шатра. В голове у него царило смятение. На престоле в Москве Скопин‑Шуйский – молодой, энергичный правитель. Человек, который отважился отринуть вековые обычаи и смело двинул страну к возрождению. Польской оккупации может даже не потребоваться. Крапивин, возможно, сам того не желая, осуществил намерение Чигирева. «Вот бы теперь оказаться на Москве, – думал он. – Но не простит мне Скопин службы у Отрепьева. Не простит того, что перебежал к полякам. Служба новому царю невозможна, а служба Сигизмунду теперь уже точно будет истинной изменой своей стране. Что же делать? Все планы, ради которых жил, рухнули. Жить не хочется».
Навстречу Чигиреву, понурясь, шел монах. Историк отступил в сторону, чтобы пропустить его, но с изумлением узнал в доминиканце инженера Алексеева.
– Виталий Петрович?! – воскликнул он.
– Тихо, – Алексеев приложил палец к губам. – Идем‑ка в сторонку, разговор есть.
Они отошли от костров осаждающей армии и сели на поваленное бревно.
– Как вы здесь? – спросил Чигирев.
– Басов просил забрать вас отсюда, если в Москве состоится переворот Скопина.
– Почему?
– Он сказал, что если победит Скопин, вам здесь делать больше нечего. На историю вы уже повлиять не сможете. Скопин неизбежно отбросит поляков от Москвы. А вот жизнью вы будете рисковать очень сильно и, главное, бессмысленно.
– А где сам Басов?
– Его нет здесь больше, – отвел глаза Алексеев. – Он погиб в сражении под Тулой. Примерно год назад… по вашему времени.
– Как?!
– Роковая случайность, нарвался на мушкетный залп.
Они замолчали. Чигирев был буквально сражен известием о гибели фехтовальщика.
– Куда же мы пойдем? – спросил наконец историк.
– В любой из открытых нам миров. Только не в наш собственный, там нас ждет смерть. И не в этот. Басов сказал, что здесь мы сделали все возможное. Здесь неподалеку «окно» в тысяча девятьсот двенадцатый год. Игорь больше всего любил тот мир.
– Но я хочу в этот.
– Басов сказал, что это ваше право. Но тогда мы оставим вас здесь навечно.
– Но я хочу найти своего сына.
– Он в Варшаве.
– Ложь! – взбеленился Чигирев. – Я обыскал всю Варшаву за последние три года. Там нет моего сына. Там нет даже адреса, который дал мне Басов.
– И не будет еще лет триста. Мы отправили вашего сына в Варшаву тысяча девятьсот семидесятого. Игорь сказал, что выполнил все ваши требования. Ваш сын получит хорошее европейское образование и станет западным человеком. А насчет того, в каком мире и в каком времени, уговора не было.
– Почему же он мне не сказал?! – вскрикнул Чигирев.
– Он сказал, что это позволит вашему сыну больше узнать и шире смотреть на вещи, – ответил Алексеев. – Поверьте, он всегда хотел лучшего для Янека… и для вас. Сейчас я выполняю его последнюю волю. Притом Игорь сказал, что продиктована она вашими же интересами. Либо вы остаетесь здесь и не сможете увидеть сына, либо идете со мной.
– Но я хочу узнать, чем здесь все закончится.
– Басов предусмотрел и это. Он разрешил вернуть вас в этот мир, но в две тысячи четвертый год. Вы сможете точно узнать, к каким последствиям привело произведенное вами вмешательство… и не сможете ничего исправить. Как вам известно, наша машина обратного движения во времени не допускает. Решайтесь. «Окно» вон в той роще. У нас с вами не более двух часов. Потом аккумуляторы сядут, и мы навсегда застрянем в этом мире.