Впрочем, не высокое положение и шикарные «тачки» привлекали Янека в дяде Войтеке. Мальчику нравился этот сильный, уверенный в себе человек. Он всегда был таким – самым сильным на свете, самым добрым и справедливым. Дядя Войтек увлекался восточными единоборствами, и, чтобы быть похожим на него, Янек в шесть лет пошел заниматься карате. Дядя Войтек увлекался историческим фехтованием – и Янек записался в секцию шпажистов. Дядя Войтек обожал лошадей – и Янек занялся верховой ездой. Дядя Войтек блестяще владел невероятным количеством иностранных языков – и Янек сел за учебники английского, немецкого, французского и даже русского. Хотя изучение последнего он считал абсолютно бесполезным, но уступил настоятельным «рекомендациям» дяди Войтека.
В одном только Янек никак не мог согласиться с паном Басовским. Дядя Войтек был до приторности аполитичным человеком. Он всегда уклонялся даже от обсуждений исторических событий, а уж при попытке заговорить с ним о современной политике просто отшучивался. Впрочем, после сегодняшних событий у Янека появилось подозрение, что такая «аполитичность» связана скорее не со взглядами пана Басовского на жизнь, а с его службой. Да, похоже в этом мире не все так просто, как казалось Янеку еще сегодня утром.
– Мораль будете читать? – насупясь, спросил Янек.
– Зачем? – хладнокровно осведомился дядя Войтек, выкручивая руль.
– Я ведь поступил плохо, – заметил Янек.
– Если ты сам знаешь, что поступил плохо, то какой смысл читать тебе мораль?
– А я не считаю, что поступил плохо, – с вызовом ответил Янек.
– Ну и дурак, – спокойно сказал дядя Войтек.
– А вам нравится, что наша страна – колония русских?
– Мне многое не нравится в нашем не лучшем из миров. Но, во‑первых, ты еще не знаешь, что такое настоящая колония. Во‑вторых, если у страны проблемы, то в первую очередь в этом виновата она сама, а потом уже внешние факторы. На гнилое дерево всегда порыв ветра найдется.
– Польша ни в чем не виновата! – вскричал Янек.
– Поговорим об этом чуть позже, – мягко улыбнулся пан Басовский. – Чтобы успокоить тебя, скажу, что через семь лет твой любимый Лех Валенса станет президентом Польши. Через двадцать два года Польша будет членом НАТО и Евросоюза. Будешь ты драться с полицейскими или нет, это ничего не изменит. Так что не трать свой пыл понапрасну.
У Янека от удивления отвисла челюсть.
– Откуда вы знаете? – изумленно спросил он.
– Позже, – отрезал дядя Войтек. – Мы еще не закончили с твоим предыдущим спорным утверждением. Так вот, в‑третьих, я не имею ничего против русских.
– Оно и понятно, при вашей‑то службе, – съязвил Янек.
– Служба здесь ни при чем, – спокойно заметил дядя Войтек. – Просто я знаю многих очень хороших русских. Кроме того, я сам русский. Мое настоящее имя – Игорь Петрович Басов.
– Что?! – От удивления Янек чуть не поперхнулся.
– Сегодня для тебя особый день, – почему‑то печально вздохнул пан Басовский. – Тебе сегодня придется узнать очень много необычного. То, что русскими были и твои отец и мать, не самое удивительное из этого.
– Мои родители были русскими?.. То есть я сам русский? – Удивлению Янека не было предела. – Как я здесь оказался тогда?
– Твой отец, как я, странник. Он хотел, чтобы ты вырос в европейской стране и получил западное образование. Сам заботиться о тебе он, по ряду причин, не мог. По его просьбе я пристроил тебя на воспитание в польскую семью.
– Так, значит, мой отец жив?
– Да, и скоро ты его увидишь.
Сердце Янека учащенно забилось.
– А мать?
– К сожалению, она погибла триста восемьдесят лет назад.
– Шутить по поводу моих родителей слишком… жестоко, – обиженно пробормотал Янек и отвернулся, чтобы дядя Войтек не увидел его слез.
– Я сказал то, что сказал, – спокойно ответил Басов. – Твоя мать погибла в тысяча шестьсот втором году. Тогда в Речи Посполитой правил Сигизмунд Третий Август. Кстати, я знавал его. Редкая посредственность и при этом очень амбициозный человек. Но, как я уже сказал, твоя мать была русская и жила в Москве. Правил там тогда Борис Годунов. Сам ты родился двенадцатого октября тысяча шестьсот первого года. Дело в том, что мы с твоим отцом – странники во времени. В один не слишком прекрасный момент обстоятельства закинули нас в ту эпоху.
Басов припарковал автомобиль, вышел и распахнул дверь перед Янеком.
– Пошли, – скомандовал он.
– Куда? – спросил Янек, вылезая из машины.
Басов молча запер автомобиль и зашагал в ближайшую подворотню. Янек последовал за ним. Когда они вошли во двор, мальчик невольно поежился. Стало слишком холодно для второй половины апреля. У дальней стенки двора лежал аккуратно собранный сугроб. «Вроде двор‑колодец, но сугроб‑то уже должен был растаять», – подумал Янек.
Они прошли через двор, и Янек изумленно разинул рот. По мощенной булыжником мостовой грохотала груженная какими‑то ящиками телега. На ней восседал облаченный в костюм начала века извозчик. Мимо пробежал мальчишка лет двенадцати в гимназической форме с кокардой на фуражке и допотопным кожаным рюкзаком за спиной. В отдалении на перекрестке гордо вышагивал городовой в форме русской дореволюционной полиции с шашкой и револьвером на поясе. Но самое главное – дома. Янек помнил эту улицу, но решительно не мог узнать ни одного строения на ней. Это была старая Варшава. Та, которую полностью разрушила Вторая мировая война. Изумленный Янек стоял, кутаясь в свою джинсовую курточку, на пронизывающем зимнем ветру и в смятении хлопал глазами.
– С Рождеством тебя, малыш, – повернулся к нему Басов. – Кстати, к твоему сведению, сейчас тысяча девятьсот двенадцатый год.
Часть 1БОЖЕ, ЦАРЯ ХРАНИ
ГЛАВА 1Встреча
Пан Басовский повернулся на каблуках и зашагал к парадной ближайшего дома. Янек поспешил за ним.
Пожилой швейцар с пышными бакенбардами почтительно склонился перед дядей Войтеком и загудел:
– Доброго дня, пан Басовский. Счастливого вам Рождества. А ты куда? Воровать задумал? – впился он железной хваткой в плечо Янека.
– Пропустите его, пан Станислав, – распорядился Басовский. – Мальчик со мной.
– Где же вы оборванца такого нашли? – проворчал швейцар, отпуская парня и брезгливо разглядывая его ультрамодный джинсовый костюм, привезенный из ФРГ. – Ладно, пусть проходит, только смотрите, чтобы ничего не стащил.
Янек, ошалевший в первую секунду при виде ослепительно чистой парадной с медными канделябрами в форме полуобнаженных женщин и ковровой дорожкой на мраморной лестнице, вприпрыжку бросился следом за дядей Войтеком. Нагнав Басовского на лестничном пролете, он тихо прошептал:
– Дядя Войтек, это все правда?
– Нет, я построил дома и нанял актеров специально для тебя, – усмехнулся Басовский.
Они подошли к дверям квартиры на третьем этаже, и дядя Войтек позвонил. Через минуту дверь отворилась, и на пороге возник гигант. Росту в гиганте было не меньше двух метров, и от неожиданности Янек даже отступил на шаг назад. Во всей фигуре великана чувствовалась огромная мощь. Казалось, что стоишь перед несокрушимым утесом.
– Привел?! – спросил гигант по‑русски, разглядывая Янека.
– Привел. – Басовский тоже перешел на русский. – Позволь представить тебе, Янек. Мой давнишний друг Вадим Крапивин. Для тебя дядя Вадим. В недалеком прошлом – полковник войска Бориса Годунова. В чуть более отдаленном – подполковник Федеральной службы безопасности России, командир спецотряда.
– Что за служба такая у Советов? – наморщил лоб Янек.
Из вежливости он тоже стал говорить по‑русски, хотя и с заметным акцентом.
– Не у Советов, а у русских, – поправил его дядя Войтек. – Она будет создана в России, когда СССР распадется на пятнадцать независимых государств.