— Ну, и чем дело закончилось?
— В лучших традициях дзен я дал ему в ухо. Боюсь только, что сути дзен он не постиг...
— Я не ошибусь, предположив, что на заднем плане маячила какая-нибудь юбка?
Виталик промолчал. Он смотрел в небо — кто-то отпустил на волю лиловый воздушный шарик, и он весело поднимался навстречу гибели в голубой пустоте.
— Ты неисправим, — сказал Ложкин.
У следующей стайки лыжников на груди и на спине белели полотняные прямоугольники с трафаретными номерами. Спустя некоторое время Виталик увидел сидящего на пеньке физрука. Тот шевелил густыми, как у глухаря, бровями и смотрел на секундомер.
— ...Романтика — это хорошо. Даже здорово. Но пойми: все твои попытки осмыслить жизнь в этом ключе похожи на удаление гланд через анус. Можно наловчиться, конечно. Можно блестяще делать эту операцию всю жизнь. Но это смешно... Се редикюль.
Они вышли на берег Химкинского водохранилища. На потемневшем льду возле лунок упрямо мерзли рыбаки. В полынье тосковала утка с синей от холода головой.
— А по-моему, это трусость — так рассуждать, — сказал Виталик. — А ты — зайчишка-трусишка. Тебе подобные хорошо знают, как не надо... А как надо? Очень тебе не хочется быть похожим на дураков-родителей, на идиотов-однокурсников, на жлобов-соседей. Талантливое не-деяние, ха-ха. Пойди и утопись. И никаких больше внутренних мертвецов — только один, наружный. А сколько ошибок ты не совершишь, сколько всего не-сделаешь — просто дух захватывает. Лишний раз даже не покакаешь. Иди!
— Иди ты сам! Чего взъелся? Я, может быть, уже думал над этим.
— До чего додумался? — ехидно спрашивает Виталик.
Ложкин лепит снежок и бросает его в утку. Утка возмущенно бьет крыльями. Рыбаки — как изваяния.
— Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят... — говорит Ложкин.
Виталик думает, что до такого пронзительного звучания Гамлета над обледенелым водохранилищем не допер бы ни Козинцев, ни Бергман, ни Дзефирелли.
— И потом, этот вариант всегда под рукой. — Ложкин лепит второй снежок. Он падает еще дальше первого. — А пока я недостаточно пуст. Туда не стоит тащить столько барахла.
— Хватит ерунду молоть. Дай-ка лучше денег в долг, — сказал Виталик.
— Не видать тебе просветления. Ты же не для себя просишь — по морде видно... Небось умная Уна сбежала с кассой, а тебе Агасфера нечем кормить? Делать тебе нечего. Плюнь ты на этих убогих. Берешь взаймы под свое имя деньги, кормишь тусню, а они об тебя ноги вытирают. Какая сложная форма мазохизма.
— Не твое дело, Тошка. Гони червонцы. Ты тоже на мне паразитируешь. Не физически, а концептуально...
— Держи полтинник. Концептуально...
Ложкину пора домой. Виталик идет провожать его до метро.
— Ты вот продвинутый весь из себя, а до левитации еще не дошел, — провоцирующе говорит Виталик.
— Я недостаточно глубоко изучил этот вопрос. А что?
— Да так. Есть идейка, — скучным голосом сказал Виталик.
— Ну-ка, ну-ка, давай...
— В сущности просто. Как ты думаешь, по чему ты идешь?
— То есть? — задумывается Ложкин. — По снегу. По асфальту. По земной поверхности.
— Вот-вот, все так думают. По поверхности... А на самом деле мы ходим по дну. Земля — это небесное дно. Шельф со сложным рельефом. Поверхность — там, — Виталик указал в небо. Шарик уже исчез. — Нужно не взлетать, а всплывать. Ты плавать умеешь? Я — нет. А то давно бы уже всплыл.
Ложкин идет, потрясенный.
На станции метро Ложкин пытается пройти в неисправный турникет. Тусклый пластиковый жетон выпадает через окошко возврата. Раз, другой, третий...
— Ложкин, сколько раз говорить надо: все турникеты — в голове, — рявкает Виталик.
— И в самом деле, чего это я, — смущенно говорит Ложкин и перепрыгивает через турникет. Рассеянно машет рукой, становится на рифленый язык эскалатора и исчезает в светлом зеве метрополитена.
— Метрополия — это местность, соединенная ветками метро, — говорит зачем-то Виталик и идет в магазин за продуктами.
Теперь ему и самому кажется, что он — водолаз, обреченный всю жизнь идти по дну и знать, что на поверхности остался брошенный дом, свет и тепло. А здесь — бородатые скелеты кораблей и склизкие щупальца гадов. Уродливые рыбы мертво фосфоресцируют... Какие сокровища, какие жемчуга можно тут отыскать? И кому они могут понадобиться там, наверху? Еще одна загадка, мон ами.