пытались найти и устранить причину болезни и придерживались метода, используемо! о самой
природой при болезнях.
«Тоllе causam!» — провозглашали они постоянно. Но они не шли дальше этих пустых
восклицаний. Они только воображали, что могли обнаружить причину болезни; в
действительности они не находили ее, так как она не ощутима и не может быть обнаружена.
Поскольку подавляющее число болезней имеет динамическое (духовное) происхождение и
динамическую (духовную) природу, постольку причины их не доступны органам чувств. Таким
образом, оставалось лишь вообразить их и на основе изучения нормального безжизненного
человеческого тела (анатомия) в сравнении с видимыми изменениями в тех же частях и
органах людей, умерших от болезней (патологическая анатомия), а также на основании
заключений, сделанных после сравнения феноменов и функций здорового тела (физиология) и их
бесконечных изменений при бесчисленных болезнях (патология, семиотика), сделать выводы о
том, как при болезнях нарушаются невидимые процессы, протекающие во внутреннем
бытии человека — туманный продукт работы воображения, который теоретическая медицина
почитала за prima causa morbi '. Таким образом, она оказывалась в одно и то же время и
непосредственной причиной болезни, и внутренней сущностью болезни, самой болезнью, хотя
здравый смысл учит нас, что причина события или явления не может в то же время быть
самим событием или явлением. Как же могли они, не впадая в самообман, считать эту
неосязаемую внутреннюю сущность объектом, подлежащим лечению, и прописывать для
этого лекарства, целебная сила которых также была им в большинстве случаев неизвестна, и
даже смешивать эти неизвестные лекарства в так называемых рецептах?
Но эта грандиозная задача, а именно, обнаружение a priori внутренней невидимой причины
болезни, превращалась врачами старой школы, по крайней мере, наиболее проницательными
из них, в определение того, что на основании очевидных симптомов можно было считать
вероятным общим характером болезни2. Они пытались выявить, таким образом, имеет ли место
спазм или истощение, паралич, лихорадка, воспаление, уплотнение, закупорка той или иной
части, прилив крови (плетора), дефицит или избыток кислорода, углерода, водорода или азота
в соках тела, возбуждение или угнетение артериальной, венозной или капиллярной систем,
изменения в соотношениях чувствительности, раздражительности или функции воспроизведения?
— предположения, которые возводились последователями старой школы в ранг этиологического
показания и расценивались ими как единственно возможное рациональное зерно в медицине; но
которые были допущениями слишком обманчивыми и гипотетическими для того, чтобы быть
хоть в какой-то мере полезными на практике. Даже хорошо обоснованные представления о
поиске подходящего лекарства оставались без практического подтверждения, они лишь льстили
тщеславию ученых теоретиков, но обычно заводили в тупик при попытке руководствоваться
ими на практике и служили больше возвеличиванию своих авторов, нежели честному поиску
лечебных показаний.
А как часто случается, например, сочетание спазма или паралича в одной части организма
и одновременного воспаления в другой!
Или, с другой стороны, на основании чего следует искать подходящие лекарства для так
называемого общего характера болезни? Те из них, которые приносили определенную пользу,
не могли быть ничем иным как специфическим лекарством, то есть таким лекарством, действие
которого оказывалось гомогенетическим 3 действию болезнетворного раздражения. Их
применение, тем не менее, осуждалось и запрещалось4 старой школой как
крайне вредное, так как наблюдения показывали, что вследствие чрезвычайного усиления при
болезнях чувствительности к гомогенетическому раздражению, такие лекарства, применяемые в
обычных больших дозах, опасны для жизни. Старая школа никогда не думала о меньших или
чрезвычайно малых дозах. Очевидно поэтому, что никакие попытки прямого (наиболее
естественного) лечения при помощи гомогенетических, или специфических, средств не только не
предпринимались, но и не могли предприниматься, поскольку действие большинства лекарств
было и остается неизвестным. Однако даже если бы оно и было известно, все равно выбор