В социальном плане положение актера в любом обществе было особенным и очень медленно эволюционировало в лучшую сторону. Изысканное театральное зрелище было страстью аристократии в античные времена, на грубоватые шуточки комедиантов валом валила публика попроще. Так было всегда — что в Римской империи, что в Китайской, что даже в империи инков. Актерам рукоплескали. Но стоило где-нибудь появиться какому-нибудь Савонароле, борцу за исправление нравов, актеров без проблем отправляли под кнуты и топоры палачей. Талантливые специализированные простолюдины. Грешники-скоморохи, сознательно жертвующие спасением собственной души ради развлечения других. Только в просвещенные времена позиции театральных звезд Шекспира и Мольера уже достаточно приблизились к высшим общественным позициям. Но до положения голливудских звезд им было еще очень далеко.
Россия, как всегда, немножко отставала. Отец Авдотьи Яков Григорьевич Брянский уже имел возможность достаточно надежно скрывать свое происхождение то ли из крепостных крестьян, то ли из мещан. И сделать сценический псевдоним Брянский своей фамилией. А вообще-то до этого он был записан как Григорьев, по батюшке, может, и вовсе никакой фамилии не имевшего. У матушки нашей героини корни тоже были неясными. Вполне возможна была примесь цыганской или еврейской крови. Что яркой, с южными чертами красоте Авдотьи Яковлевны только помогало.
Семья Брянских жила в казенном доме на берегу Екатерининского канала, в котором квартиры давались семейным артистам и театральным чиновникам. Контора театра помещалась в том же доме. Отец Авдотьи был весьма популярным актером, неплохо зарабатывал, у него всегда бывало много гостей. К поклонникам таланта актера относились самые разные люди. Одно из самых ранних воспоминаний девочки относится к концу 1825 года. Она восхищалась мундиром зашедшего к ним генерал-губернатора Петербурга графа Михаила Милорадовича, потом запомнила чугунное кольцо на пальце и черную повязку на лбу психически неуравновешенного капитана драгунского полка Александра Якубовича. Буквально через несколько дней Якубович, примкнувший к декабристам, будет целиться в Милорадовича во время восстания на Сенатской площади…
В семье было четверо детей. Их воспитанию и образованию родители уделяли немного внимания. Впоследствии в одном из писем Авдотья Панаева назовет свое детство варварским, а юность — унизительной. Мать ее, также звезда сцены, была заядлой картежницей и домашним деспотом, главным занятием ее жизни являлись закулисные интриги. Отец совершенно не интересовался домашними делами, и, кроме театра, его волновали только охота и бильярд.
Впрочем, богемная атмосфера иногда сама по себе является средством воспитания. Список вип-персон того времени был покороче, чем сейчас, и в том, что Брянский был со всеми знаком, не было ничего удивительного. Девочка успела посидеть на коленях и у Василия Каратыгина (первого Чацкого, удостоенного овации), и у Ивана Сосницкого (первого Городничего в истории!).
Девочкой Авдотья часто присутствовала при читке пьес на домашних репетициях отца. Детям это было запрещено, но она тайком, заранее пряталась в укромный уголок в кабинете отца и оттуда, затаив дыхание, наблюдала репетицию.
Князь Алексей Шаховской, между прочим, крестный Авдотьи, являлся заведующим репертуарной частью театра и считался знатоком актерского мастерства. В отсутствии должности режиссера князь фактически исполнял его обязанности. Режиссеру полагается делать актерам замечания и даже повышать на них голос, невзирая на звания. Да тогда и званий у них не было, и чинов, и князей среди актеров не водилось. Замечания Шаховского обычно принимали бурлесковую форму и очень веселили затаившуюся крестницу. Часто он доводил до слез молоденьких актрис:
— Читай своим голосом! Пищишь! Ты, миленькая, дурища, уха у тебя нет! Где у тебя размер стиха? В прачки тебе надо было идти, а не на сцену.
Доставалось и знаменитому Каратыгину.
— Зарычал, завыл! Стой, у тебя, миленький, дурак, каша во рту, ни одного стиха не разберешь! На ярмарках в балагане тебе играть!
Потом эти сценки девочка воспроизводила в детской, чем развлекала братьев и сестер. Полученные таким образом актерские навыки пригодились ей в жизни.
Читала Авдотья немного, предпочитая знакомиться с литературой по пьесам, шедшим в театре. А те не всегда были достойного качества. Хотя и Шекспир, и Мольер регулярно ставились на сцене Александринки. Когда Авдотье было 10 лет, она услышала на читке в кабинете отца нечто особенное из отечественной драматургии. Брянский для своего бенефиса купил у Фаддея Булгарина, держателя прав покойного Грибоедова, второй акт пьесы «Горе от ума». Премьера грибоедовского шедевра, давно известного в списках, уже прошла в Москве, но реакция на нее была сдержанной. Многие, в том числе и супруга, считали, что Брянский сильно прогадал, заплатив Булгарину немалые деньги. Они предполагали, что полного сбора не будет. А в полном сборе был заинтересован сам актер, ведь весь доход с бенефиса поступал в его карман. Однако за день до спектакля все билеты были распроданы. Успех необычайный! При этом Брянский сыграл небольшую роль Горича, а в роли Чацкого блистал Каратыгин.