— Пятьдесят шесть! — крикнул Роберт.
— Ладно! Майор, я выполняю свое обязательство с лихвой, — продолжал Паганель. — Ведь я еще не назвал ни Дюпере, ни Бугенвиля, ни Фиц-Роя, ни Штока…
— Довольно! — проговорил Мак-Наббс, подавленный столькими именами.
— …ни Перу, ни Куайне, — продолжал Паганель, не в силах остановиться, как экспресс на полном ходу, — ни Бенне, ни Кенингема, ни Тьера…
— Пощадите!
— …ни Диксона, ни Стрелецкого, ни Рейда, ни Вилькса, ни Митчеля…
— Остановитесь, Паганель! — вмешался хохотавший от души Гленарван. — Не добивайте злополучного Мак-Наббса! Будьте великодушны! Он признает себя побежденным.
— А его карабин? — с торжествующим видом спросил географ.
— Он ваш, Паганель, — ответил майор. — Признаться, мне очень жаль его, но у вас такая память, что с ней можно выиграть целый артиллерийский музей.
— Невозможно лучше знать Австралию, — заметила Элен. — Не забыть ни одного имени, ни одного самого незначительного факта…
— Ну, положим, относительно незначительных фактов… — сказал майор, покачав головой.
— Что такое? Что вы хотите этим сказать, Мак-Наббс? — закричал Паганель.
— Я хочу сказать, что вам, быть может, неизвестны некоторые подробности, касающиеся открытия Австралии.
— Например? — с гордым видом бросил Паганель.
— А если я укажу вам такое происшествие, которое вам неизвестно, вернете ли вы мне мой карабин?
— Немедленно!
— Так значит, по рукам?
— По рукам!
— Прекрасно! Знаете ли вы, Паганель, почему Австралия не является французским владением?
— Но, мне кажется…
— Или, по крайней мере, известно ли вам, какое объяснение дают этому англичане?
— Нет, майор, — с досадой ответил Паганель.
— Ну, так знайте же: Австралия не принадлежит Франции просто потому, что капитан Боден, бывший, однако, далеко не робкого десятка, так испугался в 1802 году кваканья австралийских лягушек, что поспешил поднять якоря и сбежал оттуда навсегда.
— Как, — воскликнул ученый, — это говорят в Англии? Да ведь это злая шутка!
— Очень злая, согласен, — ответил майор, — но в Соединенном королевстве она считается историческим фактом.
— Это недостойно! — возмутился патриот-ученый. — И об этом могут говорить серьезно?
— Вынужден сознаться, что это так, дорогой Паганель, — ответил среди общего хохота Гленарван. — Как, вы не знали этой подробности?
— Совершенно не знал. Но я протестую. Сами же англичане зовут нас лягушкоедами, а разве боятся того, что едят?
— Тем не менее это рассказывают, — со скромной улыбкой ответил майор.
И вот благодаря чему знаменитый карабин «Пурдей-Моор и Диксон» остался во владении майора Мак-Наббса.
Глава V
Ярость Индийского океана
Спустя два дня после этого пари Джон Манглс, сделав, как обычно, в полдень наблюдения, сообщил, что «Дункан» находится под 113°37′ долготы. Пассажиры справились по карте и с радостью убедились, что они отстоят от мыса Бернулли меньше чем в пяти градусах. Между этим мысом и мысом д'Антркасто австралийский берег описывает дугу, которая стягивается, как хордой, тридцать седьмой параллелью. Яхта плыла в той части Индийского океана, которая омывает Австралийский материк. Можно было надеяться, что дня через четыре на горизонте покажется мыс Бернулли.
До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у «Дункана» мощной машины, он был бы скован океанским штилем.
Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, «ветром и шляпы наполнить нельзя было».