Грейс повернулась и ушла. Ребекка смотрела ей вслед.
Эш подошел сзади и обнял ее.
– Что случилось? Все в порядке?
Она кивнула, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Ее глаза наполнились слезами.
– Я сделала это, Эш, – прошептала она.
Она заглянула в глаза любимого человека. В каком-то смысле она уже понимала, что найдет способ провести с ним остаток жизни.
– Я поступила по справедливости. Я защитила честь своего отца.
Эш еще крепче обнял ее.
– Не думаю, что он когда-либо сомневался в тебе, Бекка. – Он помедлил и встретился с ней взглядом. – Поэтому он и позвонил тебе в тот день. Поэтому ты вернулась домой.
Сезон роста
Карибу-Кантри, 12 мая, воскресенье
Ребекка глубоко воткнула лопату в темную глинистую землю; ее дыхание вырывалось из груди резкими толчками. Утро было ясным и прохладным, но к полудню наступит жара. Ей хотелось вскопать грядки, пока солнце не поднялось слишком высоко.
На пригорке за ее спиной закончился разбор развалин старого дома. Подрядчики приступили к делу, как только сошел снег. Сооружение нового дома было запланировано на месте старого.
Но сегодня было воскресенье, поэтому молотки, пилы и другие инструменты молчали. Сегодня Ребекка работала над восстановлением некогда пышного огорода, который ее мать завела в этом месте. И Бекка видела, что почва остается плодородной.
Ребекка остановилась, чтобы перевести дух, и смахнула с лица прядь волос рабочей перчаткой. Какое-то время она наблюдала за Рикки и Тори: они натягивали проволоку вдоль огорода для защиты от оленей. Ребекка услышала их смех и внезапно попала во временну́ю воронку собственной памяти. Она увидела саму себя в возрасте Тори. Ее длинные темные волосы были заплетены в косу, и она работала рядом с матерью, а их пес что-то вынюхивал под березами. Тот же запах сырой земли, то же ощущение прохлады и чистого воздуха в легких. Такая же легкость бытия. Внезапно Ребекка ощутила присутствие своей матери в огороде, который она собиралась восстановить. Бекка застыла, завороженная этой мыслью, которая все эти годы лежала в глубине земли, но теперь пустила ростки, и они пробьются на поверхность, где получат воду и свет. Все это разворачивалось, разрасталось и оживало внутри ее.
Тори снова рассмеялась над словами Рикки, и эти радостные звуки заставили Ребекку улыбнуться. Тори обычно приходила помогать Рикки, и эта компания была приятной. Место снова становилось похожим на дом, хотя строительные работы начались недавно, и Ребекка моталась туда-сюда, продолжая работу в Оттаве.
Вчера она снова прилетела в Камлупс и приехала в окрестности Броукен-Бар на автомобиле. Она расположилась в отцовском сарае, который превратила в крошечный дом с койкой и самодельной кухней с газовой плиткой и морозильником, пропановым обогревателем и теплым постельным бельем. Ребекка собиралась остаться на неделю: встретиться с подрядчиком и проконтролировать следующий этап строительства.
Но едва ли не в первую очередь Ребекка заказала мастеру из Клинтона выжечь слова «Ферма Ноя» на старой кедровой доске, которую она хотела установить над въездом на ранчо.
Собачий нос ткнулся Ребекке в ногу. Она вздрогнула и посмотрела вниз.
– Кибу?
Она развернулась.
Эш стоял возле старого сарая и смотрел на нее. Она подняла руку в грязной перчатке, и Эш подошел к ней.
– Давно не слышала новостей от тебя, – сказала Ребекка при его приближении.
Он поцеловал ее, стер кусочек глины с ее щеки и протянул рюкзак.
– Вот, принес кофе и сэндвичи на завтрак.
Ребекка усмехнулась:
– Я могу привыкнуть к этому.
Эш на мгновение удержал ее взгляд и тихо сказал:
– Надеюсь на это. – Эш кивнул в сторону Рикки. – Хороший работник?
– Даже более того.
Какое-то время они стояли рядом и смотрели, как Кибу резвится с подростками.
– Ты думаешь об этом? – спросил Эш. – О детях.
Она замерла и посмотрела на него.
– Иногда.
Он кивнул, но ничего не добавил.
– Ты будешь хорошим приемным отцом для Рикки, – заметила она, пытаясь прощупать его настроение.
Эш глубоко вздохнул и засунул руки в карманы. Ребекка поняла, что он думает о ребенке Уитни. О старом кедровом гробе на его земле, о собственном отце-насильнике.