– Ты уверена, что не рано делать такие выводы?
Кажется, это называется дихотомией? Когда понимаешь, что нужно повернуться, потому что вообще неприлично разговаривать, стоя к человеку спиной, тем более когда это был его дезодорант… И повернуться невозможно, в том числе поэтому. Немного радует, что монтажом всякой электрики занимается Джимми, а не Алекс…
– Я могу быть не уверена насчёт себя, но я уверена насчёт вас. На филантропа вы не похожи. Вам нужна сила, вы заинтересованы в силе, как можно большей… Поэтому нахождение здесь Керка и Санни ещё как-то оправданно, моё - нет. Я ничем не могу быть вам полезна.
– А ты хотела бы быть полезной? Значит, мне просто показалось, что ты настроилась как-то перетерпеть эти три дня?
Мина кивнула на шкаф.
– Можно, конечно, думать, что, допустим, завтра или послезавтра мои способности как-то обнаружат себя и всех удивят… Знаете ли, они не проснулись, когда два отморозка угрожали с нами расправиться, и потом, когда другие отморозки хотели обратить нас в рабство, и потом, когда военные окружали нашу нору. Они могут проснуться через год, или два… всяко бывает. И могут оказаться совершенно… безобидными. Я стала разочарованием для своих родителей, почему бы не стать и для вас. Хотя, понятно, упустить мутанта, способности которого стоят многого - это куда большее разочарование… Но это точно не про меня. Я не хочу быть предметом благотворительности и не хочу, чтоб вам приходилось выступать в такой не свойственной вам роли…
Кажется, он подошёл ближе. Во всяком случае, его голос звучал так, что, казалось, касался её вполне физически.
– Ты так заранее уверена, что твоей способности не найдётся здесь места? Ведь ты даже не знаешь, какова она, и ошибаться можешь в любую сторону.
– В роли, образно выражаясь, пехоты? Да, всё правильно, кем-то приходится жертвовать, и лучше кем-то не важным.
– Если ты думаешь, что я собираюсь тебе доказывать, что пропаганда рисует меня в слишком зловещих тонах, то ты ошибаешься. Просто советую больше думать не о том, что нужно мне, а о том, что нужно тебе.
В умении хорошо ставить вопросы тебе не откажешь, уныло подумала Мина.
– Я даже не буду говорить о том, что для того, чтоб качественно проникнуться вашими целями и сделать их своими, маловато трёх дней. Может быть, должно быть достаточно, мне сложно судить. Суть в том, что у меня нет иллюзий, ни касаемо вас, ни касаемо себя.
Его рука легла ей на плечо - странно горячая рука, хотя с чего бы ей быть холодной? Оттого, что ли, что тут всё вообще холодное, кроме этих аккуратно заправленных клетчатых одеял?
– И какими ты видишь мои цели, Мина? Раз уж ты так уверена, что они не совпадают с твоими.
– Последний месяц моей целью - всех нас - было выжить. Это хорошо для момента, но никуда не годится для продолжительного времени. Не то чтоб я совсем не рада была, что жива, но эта радость как-то не захватывает меня с головой.
– Мне жаль, что так получилось с твоими друзьями. И я понимаю, что тебе нужно время оплакать их. Но тебе придётся подумать и о том, чтоб их смерть не осталась напрасной. Хочется думать, они ценили свою жизнь достаточно, чтоб отдавать её не только за то, чтоб ты выжила, но и за то, чтоб ты нашла в этом смысл.
Он ушёл, а Мина долго сидела, обхватив себя руками за плечи, кусая губу. Любимая спекуляция живых - рассуждать, чего хотели бы те, кто за себя уже не ответит… Дихотомия или не дихотомия, но это самое невыносимое состояние на свете. И остаться нельзя, и уйти нельзя, и любое решение - это катастрофа… И Магды больше нет. Магды нет. Магда придумала бы что-то, нашла выход, которого не видит она. Её голова всегда находила решения… как же эта голова могла слететь с плеч?
Хорошо, что она немного успокоилась к тому моменту, как в комнату с плотно набитой спортивной сумкой ввалилась Мистик.
– Оу, у тебя наконец есть нормальный свет, отлично. …О господи! Ну да, Эрик в своём репертуаре.
– Что?
Мистик кивнула на шкаф.
– Мог хоть Джимми поручить его покрасить. Хотя да, для этого его пришлось бы собирать где-то в другом месте, не здесь же краской всё прованивать… А теперь вытаскивать будет хлопотно, он в дверь-то не факт, что пройдёт.
– Нет-нет, по-моему, всё отлично и так…
– Прекрасно иметь дело со стоиками, можно вообще не напрягаться. Ну, выбирай, в чём пойдёшь ужинать. Можешь особо не торопиться, что-то мы тебе да оставим.
– Э, это не моё. То есть… я это не заказывала. Это же платье?!
– Ну, оно мне показалось интересным и я его купила. Потому что на мой взгляд, оно тебе пойдёт, и потому, что я могу. Если не нравится, просто не носи его.
Мина запнулась, подбирая слова.
– Мистик, прости меня, пожалуйста, за тот разговор. Я имею в виду, ты могла подумать, что я не ценю то, что для меня делается, что меня это тяготит… Наверняка, это очень неприятно ощущать. Я не хочу быть неблагодарной…
– Благодарность может иметь разные формы. И вообще, мы в жизни постоянно кому-то чем-то обязаны, без этого как-то никак. Почему б не сосредоточиться на том, чтоб оплачивать те долги, которые действительно хочется оплатить?
Только вот долги перед мёртвыми взимают почему-то живые. Чего могла желать Магда - чего желать глобально, помимо того, чтоб и сегодня, и завтра удрать от всех возможных смертей? О чём она думала, когда курила, глядя в затянутый вечерней синевой оконный проём пожарища, когда искала на карте безопасные дороги? Она брала на себя львиную долю тяжести их существования, это благодаря ей они каждое утро чуть меньше удивлялись, что они всё ещё не пойманы и всё ещё живы, и чуть менее тоскливо и страшно было засыпать в зале ожидания пригородного вокзала. Она всегда находила выход. Слишком скоро, слишком несправедливо приходится учиться жить без неё. Первые сутки шли к концу, и даже проблеска решения не было.
========== Часть 6 ==========
– О, ты что-то жаришь? Пахнет вкусно!
– Доброе утро, Джаггернаут. Всего лишь стейк. Тебе пожарить тоже?
– Конечно!
– Как тремя словами купить расположение Джаггернаута и подписаться готовить на двоих, - хохотнул Джимми.
– Ну-ну, никто ещё не сказал, что получится съедобно. Мама не очень доверяла мне готовку, слишком любила делать это сама.
– Прекрасно, когда кто-то любит готовить. Я лично ненавижу. Мистик тоже. Хотя умеет. А Саймон не умеет, но любит, это по-настоящему страшно.
– Да, если уж зашёл разговор, я ещё вчера хотела спросить о распределении обязанностей на кухне…
– Его нет. Готовит тот, кто хочет есть. И когда хочет. Если хочет, готовит не только на себя. Посуду моет тот, кому нужна чистая тарелка. Или просто тот, кого раздражает гора в раковине. Правила простые, как видишь, даже я запомнил.
– Понятно, - Мина поставила перед Джаггернаутом тарелку.
– Эй, это ведь твой?
– Между ними нет особой разницы, сейчас пожарю второй себе. В конце концов, я его не подожгла, радуйся этому факту, повезёт ли мне так ещё раз - вопрос.
– Ладно, - Джимми поднялся и выплеснул остатки чая в раковину, - хорошо с вами, ребята, но поползу я вниз, работа сама себя не сделает.
– А что там внизу?
– Генератор, система водоочистки, лифтовое всё хозяйство. Вот в этом последнем и надо поковыряться, что-то скрежет между вторым и третьим мне не нравится.
Мина задумчиво повертела в руках баночку специй.
– Так что, ты один обслуживаешь всё это?
– Нет, конечно, про меня вообще нельзя говорить «один», если ты не поняла. Кроме того, в своём медицинском ковыряется Провидец, я там ничего не соображаю и не стремлюсь, где-нибудь в наружных работах мне чаще всего помогает Саймон, ему-то страховка не нужна… Ну и всякая сварка понятно, на ком.
– Ну да… А на сколько копий всего ты можешь разделяться? Ну максимум?
– Да даже не знаю, ну, как-то раз сделал сотню, но честно говоря, это тяжеловато, без особой нужды не повторю. В пределах двадцати - вот так вполне комфортно…
– Ничего себе. И при этом ты… видишь всеми этими глазами и действуешь всеми этими телами? Знаю, вопрос, наверное, звучит глупо, и тебе такие вопросы изрядно надоели…