– Теперь ты действительно ушел…
Я смотрю на свои башмаки, уже занесенные пылью, и думаю, что бы ей ответить. Мы же вроде расстались друзьями. Шутливо отвечаю, что я пока не так уж далеко от нее, но она не смеется в ответ:
– Пожалуйста, вышли мне песню, которую ты больше всего будешь слушать в пути, ладно?
Постараться не забыть, что вечером надо будет выслать уже две песни – одну Пэйпэй и одну – Джули.
Теперь надо найти, где можно перекусить и закинуть денег на телефон, ведь с каждым входящим вызовом мой баланс стремительно тает. То, что нужно, я нашел на обочине шоссе в местечке Чанг Индиан: по обеим сторонам бесконечной улицы, под зеленым шатром деревьев уютно расположились ларьки с едой и магазинчики. Здесь туда-сюда снуют велосипедисты и пешеходы, а редкие машины осторожно пробираются посреди этого копошения.
Ускоряюсь в предвкушении миски с лапшой. Хорошо бы это длилось всю дорогу до Германии: нескончаемая вереница закусочных протяженностью десять тысяч километров.
В магазинчике, набитом мобильными телефонами, продавщица недоверчиво разглядывает меня, когда я сообщаю, что хочу купить сразу несколько сим-карт. Десять розовых купюр я меняю на десять цветных карточек с логотипом летних Олимпийских игр, которые начнутся в Пекине через девять месяцев. Кстати, это первые Олимпийские игры в Китае.
Я перехожу дорогу и направляюсь в маленький ресторанчик, ставлю рюкзак на стул, аккуратно укладываю сверху фотоаппараты, расстегиваю куртку и флисовый свитер, заказываю себе холодную пепси и миску лапши.
И, закрыв лицо руками, на несколько секунд даю себе передохнуть. Я думаю о Джули.
Да, наше знакомство произошло совсем не при романтических обстоятельствах. Два года назад вместо того, чтобы сидеть в духоте на уроке китайского языка в Пекине, я слонялся в поисках чего-нибудь интересного по жарким улицам города Чэнду. Впрочем, это и входило в мои планы. Зачем тратить время на изучение китайского языка вместе с остальными иностранцами, если можно объездить всю страну и впитать как можно больше всего ценного?
В тот прекрасный весенний день в Чэнду я спросил дорогу у девушки в платье с цветами. Слово за слово, и мы решили вместе пообедать.
«Как легко все складывается», – я мысленно потирал руки, сидя за традиционным китайским фондю. Все действительно сулило удачу: в чане, стоявшем между нами, плавали стручки перца в бульоне, и бурлящая темно-красная масса вызывала радостное предвкушение у меня в животе. Тинг была грациозна и умна.
Но вскоре все пошло наперекосяк.
– Ну и шутки у тебя! – фыркнула она в ответ на мой изящный, но однозначный намек. Впрочем, лицо у нее стало скорее веселым, чем удивленным. – Мне только что исполнилось восемнадцать, и мои родители живут недалеко отсюда, за углом.
– Да, но…
– Мне это неинтересно.
Жаль, но надо уметь проигрывать, помнится, подумал я. Однако огорчение усугубилось: еда, такая вкусная, не вызвала восторга у моего желудка. Я думал теперь лишь о том, как поскорее добраться до гостиницы. Что до девушки, то я был уверено, что никогда больше не услышу о ней.
Велико же было мое удивление, когда пару недель спустя я получил полное энтузиазма послание, в котором она уведомляла меня о своем желании познакомить меня сразу с двумя своими подружками в Пекине. Видите ли, одна готовилась к учебе в Германии и как раз изучала немецкий язык.
Подождите, до меня что-то не доходит. Она что, не поняла, что произошло?
– С удовольствием! – отвечаю я.
Через несколько недель я уже сидел на своем диване перед телевизором в окружении обеих подруг Тинг. Старшая принесла фильм, какую-то запутанную историю о судьбе трансвеститов в ГДР, и без умолку болтала о том, как она представляет себе бессмертную любовь. Младшая стеснялась и все время молчала. Я прикидывал, как поделикатнее повернуть разговор к сексу втроем.
Вечер затягивался и запутывался, фильм тоже. Вдруг девушка, одержимая бессмертной любовью, просто засунула мне руку в штаны и возбужденно хихикнула. Тихоня безуспешно пыталась отвести взгляд.
Нет, из этого не получилось эротической ночи, зато я получил кое-что другое. Когда девушка с бессмертной любовью отлучилась на минутку, тихоня подарила мне поцелуй, робкий, нежный и очень долгий.
Когда она радовалась, ее глубокие черные глаза сияли.
Джули.
Велосипедист
Дорога на Баодин совершенно прямая, лишь поселки, серыми жемчужинами нанизанные на длинную цепочку, заставляют ее слегка вилять. Водителей, впрочем, это мало интересует: все машины, грузовики, автобусы и трехколесные фургоны несутся сквозь населенные пункты, не снижая скорости, причем гудят, как ненормальные.