- Ты был художник, - сказал он, - а потом ты продался. И теперь ничего уже не напишешь.
Открывший вздрогнул. На площадке было темно, свет из коридора едва освещал странного гостя. Недолго думая, хозяин квартиры протянул руку, взял Дмитрия за отворот пиджака и втащил в прихожую. Затем отстранил от себя, держа за плечи.
- Димка, ты, что ли? – хрипло спросил он наконец.
***
Про то, что было с Дмитрием, художник Перунов, конечно, слышал. Пару месяцев о трагедии писали все газеты, рассказывал с характерным глумом популярный телеведущий. Потом тема ушла, о наглотавшемся кислоты парнишке все забыли. А годы шли. Родители Димы спустили все сбережения, продали машину, квартиру («тогда квартира в центре еще что-то стоила», - заметил Перунов), жили в съемной халупе. Но так и не дождались его выхода из комы. После их ухода заботу о Диме взял на себя анонимный филантроп. Поговаривали, что это был известный бандит, которого якобы что-то связывало с Дмитрием, а в подробности никто не вдавался.
- Ты хоть помнишь сам-то, что случилось? – спросил Перунов, наливая чай в кружку Дмитрия.
- Как вчера, - мрачно ответил тот.
- Не хочешь рассказать?
- Нет. Лучше ты рассказывай. Что-то не разбогател с тех пор…
Перунов хмыкнул и покрутил большой лохматой головой.
- Работал на одну фирму блатную, дизайнером, типа. Ну и реестры тоже… рисовал… Акционером сделали, большим человеком себя чувствовал. Потом Пашу грохнули, фирма накрылась. К «синим» не пошел, а у остальных – репутация… - он покрутил в воздухе пухлой ладонью, - моя, в смысле… Пара магазинов осталась мелкооптовых… Ну вот, как-то кручусь.
- А семья?
- Какая семья, - Перунов скривился, - ну, была семья. И сплыла.
- У тебя же сын был.
- Он и есть, что значит был! Кстати! – он вскочил, вышел в другую комнату, вышел с охапкой одежды: - Должно подойти. А то ты как бомж. Смотреть неудобно.
У Дмитрия защекотало в горле.
***
- Ты как хочешь, а я выпью! – Перунов открыл холодильник, начал ставить на стол какие-то миски, рюмки, накрошил колбасы и хлеба, бросил две вилки, ласково, как младенца, взял в руки бутылку и скрутил пробку. – Ты же с того света вернулся, столько лет пропустил! Я вообще не понимаю, как ты… Как ты…
- С ума не сошел? – Дмитрий надел старые треники и футболку, сверху разношенный джемпер, его наконец-то перестало трясти.
- Нет! Хотя да. Но я о другом. Как ты ходишь вообще? У тебя же все должно было атрофироваться.
- Это… не ко мне вопрос…
- У матросов нет вопросов! – Перунов призывно поднял рюмку. – Ну, с возвращением тебя!
Водка обожгла небо, язык онемел, зашумело в ушах. Дмитрий чувствовал, как жар мириадами иголок пронизал руки, кожу, лоб. Как будто злая чесотка обрушилась – и тут же ушла, и мягким валом обрушилось блаженное опьянение. Он поднял голову, чувствуя, как губы сами по себе раздвигаются в гримасу – и Перунов радостно захохотал:
- Вставило? Вставило?! Молодец!
Дмитрий поднял руку, сжал ее в кулак и с улыбкой ударил по столу. Это развеселило Перунова еще больше.
- Ну ты даешь! Ну, Димка! Точно живой! А то я уж думал, ты зомби! Хахаха!
- Сам ты… зомби… - пробормотал Дмитрий и отключился.
***
Целая толпа злых детей бежала за ним по пятам и колола иголками, он пытался разделаться с мелкими говнюками, но они поднимали страшный шум, отовсюду начинали высовываться возмущенные и враждебные физиономии, и он бежал и бежал – и каким-то образом наконец-то добрался к ней. «Откуда ты?» - спросила она, и он ответил: «Я был на той стороне», и почти сразу поправился: «в том крыле», потому что это было огромное здание с анфиладами комнат. А потом они лежали вместе, и он понимал, что она убьет его из-за детей, и тогда он, обнимая ее, взял ее за горло и держал все крепче и крепче, дыша все яростнее, почти всхлипывая, пока ее ногти не перестали впиваться в его руки, и тут он проснулся на мокрой подушке, все еще задыхаясь. За окном серело уральское плоское небо.
- Короче, - на диван рядом с ним тяжело сел Перунов, вид у него был нездоровый, - я твоих планов не знаю, но понял, что жить тебе негде и не на что. Могу тебя взять продавцом. Без оформления.
- Спасибо, - сипло сказал Дмитрий. – А жить?
- Ну… живи пока здесь, только я с тобой нянчиться не собираюсь.
«Нянчиться» - это слово было в том сне, точно. Кто же его говорил…
- Димон! – Перунов шлепнул его по щеке. Не сильно, но в голове отдалось, - ты вообще отдупляешь?
- Да, да, - он покрутил головой. - Я в порядке.
- Ну, тогда иди умывайся. На работу пора.
Глядя на себя в покрытое белесыми потеками зеркало, Дмитрий понял, что не помнит лица. Лица женщины, которую душил.