— Что из этого следует? — вопрос, поставленный Сталиным на почти ночном совещании, на котором присутствовали Молотов, Берия и я, требовал немедленного ответа. Беру ответ на себя.
— Это означает, что надежды на нейтралитет Финляндии не оправдались. В военном плане результат этой акции приведет к тому, что финская армия будет вести активные боевые действия против нас. Из всех союзников Германии финская армия наиболее боеготовая и сильно мотивирована на реванш в Зимней войне. Поэтому нам придется сосредоточить на Севере серьезные силы. И Ленинград будет опять находиться под угрозой дара врага. Я вижу единственный выход — это очень быстро вывести Финляндию из войны. Настолько быстро, чтобы Германия не успела прийти на помощь. Более того, считаю необходимым продумать прорыв к источникам шведского железа, чтобы оставить Германию без качественного металла. Нам нужен только официальный повод забыть о нейтралитете Швеции. Генеральный штаб уже начал разрабатывать соответствующие планы. Я считаю, что нам надо сделать максимум для того, чтобы зафиксировать репрессии против мирных финских граждан за их убеждения. Начать в прессе кампанию по освещению порядков в концлагерях, которые уже, по нашим данным, организуется для русских и евреев. Нам нужен серьезный повод, чтобы сделать Финляндию и ее патрона, Швецию, абсолютно нейтральными государствами.
— По дипломатическим каналам надо объявить о диктатуре нацистов в Финляндии, а вам срочно найти доказательства немецкого следа в этой истории. Тогда информационная кампания будет серьезно обоснованной. А вот нарушение нейтралитета Швеции — вопрос серьезный и требует серьезной проработки, особенно в плане реакции США и Британии. Сейчас говорить об этом считаю преждевременным и весьма опасным делом. — это подал свое предложение товарищ Молотов.
— Товарищ Сталин, сейчас коминтерновская агентура в Финляндии практически вся вычищена. Роль в этом агента «Перевертыш» несомненна. Источники НКВД утеряны, вся надежда была на информаторов ГРУ, но и среди них потери. Сейчас прорабатывается совместная операция по координации оставшихся у нас возможностей. Приложим все силы для выполнения поставленной задачи, если руководство посчитает раскрытие тайны гибели Маннергейма необходимым.
Берия говорил спокойно, но спокойствие ему давалось непросто. После целого ряда блестящих операций внезапно пришла черная полоса. Эх, Лаврентий Павлович! Через пару месяцев ты будешь считать эту полосу белой!
— А я думаю, что сиеминутная выгода от разоблачения германского заговора слишком обманчива. И Лондон, и Вашингтон прекрасно знают, чьих рук это дело. А если финны начнут активные действия, то надо, чтобы наша агентура стала работать по вскрытию оперативных планов их армии. Не будем светить те силы, что у нас остались. Пусть работают на перспективу. Как вы считаете, товарищи? — Иосиф Виссарионович резко развернулся, так, что присутствующим показалось, что заскрипел паркет под его ногами. Конечно, толстый ковер и мягкая обувь, которую носил Сталин у себя в кабинете скрывали шум шагов, но только не сейчас. Казалось, что страна делает огромный разворот к войне. Активные и наглые действия германской разведки подтверждали все наши опасения. Увидев, что возражений не последовало, хозяин кабинета немного поморщился, он ожидал получить какие-то критические высказывания, а тут единодушная тишина. И тогда прозвучал еще один вопрос:
— А что там у нас по переговорам Германии с Лондоном? Идут? Что слышно? Раз заинтересованные службы все равно здесь, послушаем, что в мире люди говорят. Да…
— Товарищ Сталин, переговоры Гесса в моем времени начались уже вечером двенадцатого мая, основная часть переговоров закончилась рано утром пятнадцатого, девятнадцатого Гесс передал кодированное сообщение об окончательных результатах переговоров. Того же пятнадцатого мая к нам вылетел Ю-52. Это говорит о том, что было и промежуточное сообщение о прогрессе в переговорах. На сегодня данных о прибытии Мартина Бормана или какого-нибудь другого переговорщика нет. Кстати, из всех переговорщиков вариант с Борманом для нас наилучший.