- Потому что думал, что он говорит правду, - тихо ответил Уилл.
- Вы и до сих пор так думаете?
Уилл неопределённо повёл плечами. Он опять пытался отвести взгляд, и вздрогнул, когда Риверте положил ладонь ему на затылок и сжал, слегка его встряхнув.
- Слушайте. Я пощадил Роберта Норана, потому что, если бы я поступил с ним, как следовало - то есть пришпилил к стенке вашим собственным мечом - то в тот миг, как он испустил бы дух, вы стали бы лордом Нораном. У вас ведь нет больше старших братьев, после Роберта вы - единственный в роду?
- Да, - ничего не понимая, сказал Уилл. - И... что?
- И то, - Риверте надавил на его затылок, притягивая Уилла ближе, - что, став последним из рода Норанов, вы должны были бы вернуться в своей родовой замок, обзавестись плодовитой супругой и нарожать с ней много маленьких хорошеньких норанчиков. Это был бы ваш долг, ваш настоящий долг, Уильям. И я не смог бы вас удержать, ибо на самом деле о долге вы знаете побольше многих, потому что он у вас не здесь, а вот здесь.
Говоря последние слова, Риверте быстро коснулся сперва лба Уилла, а потом его сердца, гулко стучавшего в груди. А ведь в самом деле - он совсем не подумал, что ему, лично ему принесла бы смерть Роберта. К счастью, был тот, кто думал об этом за него.
- Так вы... вы сохранили ему жизнь, чтобы...
- Чтобы сохранить вас. Уильям, я сильно сомневаюсь, что мне суждено умереть в своей постели - я бы этого, по правде, и не хотел. Не думаю, что мне на самом деле удастся состариться. Но если вдруг вашему господу богу угодно будет сыграть со мной очередную шутку такого рода - то я хочу, чтобы вы были рядом со мной, когда я стану седым и дряхлым. А то, глядишь, у меня откажут не только ноги, но и рассудок, и в припадках старческой сентиментальности я начну браться за гитару. Рядом со мной должен быть кто-то, кто сможет меня остановить. А если вы сейчас опять начнёте реветь, - без паузы добавил он, - то я вас всё-таки выпорю.
- Не начну, - прошептал Уилл. - Я тоже люблю вас, сир.
- Господи, Уильям, я знаю, - сказал Риверте и снова его поцеловал.
На этот раз он не настаивал на большем, они просто целовались, лёжа на кровати рядом, медленно, лениво. Им обоим теперь было некуда торопиться, по крайней мере - в эту ночь.
- Что Рикардо сделает с Робертом? - прошептал Уилл между поцелуями.
- Выбор невелик, - задевая губами уголок его рта, отозвался Риверте. - Ссылку и домашний арест он уже испробовал, это, как видите, не помогло. Так что либо казнь, либо пожизненное заключение в каком-нибудь милом местечке вроде Журдана, либо... - он многозначительно замолчал, и Уилл упёр ладонь ему в грудь.
- Либо что?
Риверте откинул голову на покрывало и посмотрел ему в лицо, насмешливо выгнув бровь
- Ну как же? У его величества есть отработанный способ укрощения строптивых. И способ, надо сказать, в большинстве случаев убойный. Он его женит, - подтвердил Риверте немую догадку Уилла. - Отыщет для него самую упрямую, саму вздорную и самую энергичную женщину в Вальене, разумеется, одного с ним круга. Она займёт вашего неугомонного братца и лишит его времени и сил строить козни. Во всяком случае, - мстительно добавил Риверте, - лично я буду настаивать именно на этом варианте наказания.
- Вы так жестоки.
- Да, я просто зверь. Будто бы вы не знали.
- А мы? - спросил Уилл, помолчав. - Что Рикардо сделает с нами?
- Это вопрос посложнее. Задали же вы ему задачку, Уильям. С одной стороны, вы затеяли междоусобицу. С другой - вы спасли меня, не нарушая напрямую приказ, который Рикардо пришлось отдать, чтобы не спровоцировать войну с Аленсией. На его месте я бы сперва наградил вас медалью и титулом, а потом казнил. Или наградил посмертно, так даже лучше. Единственная проблема - тогда ему придётся казнить и меня, потому что он знает, что я такого ему никогда не прощу.
- И как же он, по-вашему, поступит?
- Поживём - увидим, - беспечно сказал Риверте.
Именно так они и сделали.
Эпилог
Семь месяцев спустя Фернан Вальенский, граф Риверте, носился по коридору замка Тэйнхайл, стискивая кулаки, и сыпал ужасными проклятиям, вызывавшими взгляды ужаса и неодобрения у пробегавших слуг. От стены до стены было не больше десяти шагов, и граф проделал этот маршрут не менее пятисот раз, на пятьсот первый остановившись и снова воскликнув в припадке сильнейшего раздражения:
- Это чёрт знает что такое! Да сколько же можно?! И почему это, интересно, я должен торчать за дверью?!
- Потому что, - с ангельским спокойствие ответил Уилл, уже третий час державший неусыпную вахту возле двери, в которую так отчаянно и нетерпеливо рвался Риверте. - Сир, да сядьте же вы наконец. От того, что вы тут пугаете слуг, дело быстрей не пойдёт.
- Не хочу я садиться, - угрюмо отозвался Риверте. - Где бутылка?
- Нигде. Вы уже вылакали две, я не позволю вам дышать на сиру Лусиану перегаром, когда вас позовут. Ну не волнуйтесь вы так. У вас же сотни четыре детишек по всей Вальене. Вы, небось, обрюхатили не меньше половины женщин, которых сражали своими чарами.
- Да, но ни одна из них не рожала при мне, - мрачно сказал Риверте и возобновил свой стремительный рейд по коридору. Уилл, сидя на стуле перед дверью в спальню Лусианы, смотрел на него со смесью жалости, насмешки и любви. Он предполагал, зная сира Риверте, что тот довольно близко к сердцу воспримет близящиеся роды своей супруги, но такой бури чувств, признаться, не ждал.
Все эти семь месяцев они провели в Тэйнхайле. Король Рикардо, едва узнав о случившемся штурме, немедленно выслал в Хиллэс своего полномочного представителя и грамотой, в формальных дворцовых выражениях предлагавший сиру Риверте провалиться к чёртовой матери, а затем сгореть в аду за своё нехорошее поведение. После чего следовал приказ оставаться под домашним арестом в Тэйнхайле вместе с сиром Нораном до тех пор, пока император не придумает, как сохранить жизнь им обоим в обход справедливого гнева аленсийской княгини Оланы. Уиллу в этом странном темпераментом сообщении чудилось запоздалое раскаяние и попытка загладить вину. Король Рикардо тоже выбрал, когда на разных чашах весов оказались Фернан Риверте и его родная страна; и, в отличие от Уилла, не похоже, что он совершил этот выбор легко и безропотно, ни на миг о нём не пожалев. Риверте сказал, что теперь восстановление мира и спокойствия в отношениях между императором Вальены и его непокорным главнокомандующим - вопрос времени, и пламенно пожелал, чтобы это время наставать не спешило.
- Тэйнхайл, конечно, не Даккар, - небрежно заметил он, делая вид, что не замечает обиженный взгляд Уилла, - но жить тут можно. Кроме того, здесь хозяин не я, а вы, и это для разнообразия даже забавно.
И они остались в Тэйнхайле.
Роберт какое-то время сидел в темнице, впрочем, Уилл следил, чтобы он не особенно там страдал и нуждался. Потом за ним явились люди короля Эдмунда - хиллэсский монарх обвинил Роберта Норана в незаконном и вероломном пленении графа Риверте, а следовательно, в провокации междоусобной распри, так как было очевидно, что сир Уильям Норан, хроникёр, друг и любовник графа Риверте, непременно вмешается в этот конфликт, и прольётся кровь. Объяснение было не слишком изящным - Риверте поморщился, когда о нём услышал, и сказал, что Рикардо совсем утратил хватку - однако оно, видимо, сработало. Роберта перевезли в столицу Хиллэса, под надзор короля Эдмунда, а тот, в свою очередь, передал его Вальене, и в течение нескольких следующих месяцев Роберта постоянно таскали из тюрьмы в тюрьму, из замка в замок, пока внезапно не женили на перезрелой леди Глейдон, в точности соответствовавшей описанию, ранее данному Риверте потенциальной супруге лорда Норана. Пока что счастливые новобрачные жили в Сиане, но должны были вернуться в Тэйнхайл, как только закончится ссылка Риверте и Уилла - а Риверте письменно уговорил короля, чтобы кончилась она не ранее, чем родит сира Лусиана, которой лекари настоятельно рекомендовали воздержаться до родов от длительных переездов (равно как от размахивания арбалетом и штурмов вражеских крепостей).
И вот сира Лусиана наконец рожала, а сир Риверте очень нервничал по этому поводу. Когда из-за запертой двери раздался первый мучительный крик, он остановился, как вкопанный, и в ужасе посмотрел на Уилла.