Когда она подлетает, я резко ныряю вперед и гарой «коготь» вспарываю ей брюхо. Выпотрошенная рыба тяжело плюхается на дощатый пол. Успеваю заметить, как Эд уже разобрался с последней из рыб. Невероятная скорость. Пахнет холодной рыбьей кровью и требухой.
Лицо Альберта краснеет, из рукавов плаща широким потоком льется темная вода, но она не падает на пол, а застывает в воздухе послушным его воле щупальцем. Взмах, и Эдвин с грохотом переворачивает собой столик, за которым минуту назад сидел Два зуба.
В комнату, позади меня, врываются два охранника весьма подпитого вида, с окованными железом дубинками в руках. При виде хаоса, мертвых рыб и длинного водяного щупальца Альберта они застывают как вкопанные и становятся легкой мишенью для искр гиль. Кусочки металла оставляют длинные порезы, ожоги и насквозь пробивают тонкие места, вроде ладоней.
Охранники падают, матерясь и зажимая кровоточащие раны. Я метил только по конечностям, чтобы не убивать. Все же я еще к этому не готов.
Меня неожиданно скручивает судорога, и я отрыгиваю немного крови. Ублюдок Порох неплохо меня пнул.
Звучит выстрел, громкий, как хлопок по ушам. Я оборачиваюсь. Альберт согнулся, изо рта струится кровь, а над своим столиком стоит поседевший, морщинистый Эдвин с дымящимся револьвером. Сонитист подскакивает к Альберту и вопящим кинжалом начисто срубает ему голову. Кинжал даже не замедлился.
Сначала на пол проливается несколько сотен литров воды, потом в нее падает голова, а затем и тело. Просачивающаяся сквозь доски куда-то вниз вода быстро окрашивается красным.
Старик-Эдвин подскакивает к моим противникам и быстрыми тычками в туловище обрывает их страдания. В его глазах я не вижу никакой пощады. Становится действительно страшно — кажется, адреналин меня отпускает. Пока я об этом размышляю, Эд сует револьвер в карман и добивает стонущего Пороха.
Я, шлепая по мокрому полу, забегаю за стойку. Там, посеченный щепками и обломками, рычащий Два зуба пытается оторвать кусок рубашки. Старик-Эдвин уже подошел — я слышу это по тому, как он скрипит сапогами по хлюпающему полу.
— А теперь, дружок, ты понял, насколько я был серьезен? — Эд хватает Два зуба за грудки.
— Понял, — устало машет рукой Два зуба. — Сам я не пересекался с Шенном. Я пересекался с его правой рукой, Ульрихом. Он курсирует по городу и близлежащим областям, наставляя всех на правильный путь. Я только примерно знаю, где он.
— Тебя надо заставить говорить? — Эдвин теряет терпение.
— Да нет. Он через неделю хотел наведаться в твое заведение, насколько я слышал слухи. Точнее не скажу.
— Ясно. Благодарю за содействие.
Эдвин отпускает Густава, и тот шлепается обратно в лужу. Волшебник привычным жестом обхватывает голову бандита. Звучит не треск, а звук, настолько густой, что его можно намазывать на хлеб. Два зуба обмякает, а из его носа начинает струиться кровь.
Эд выпрямляется и устало облокачивается на остатки стойки.
— Что вообще случилось?
— Они вспылили.
— Кто это был? — я тыкаю лапой в сторону тела Альберта.
— Фастигиалист, волшебник Последнего океана. Полный профан. Силенок хватило только на то, чтобы призвать коралловых акул и облить меня из временно́го потока.
— А с тобой все норм будет? Выглядишь как печеное яблоко.
Эдвин фыркает, и вдруг от его тела доносится тихий, но всепроникающий звон невероятной чистоты. Я стоял рядом с Эдвином и не сумел сдержать мурлыканья — так хорошо стало от этого звона. Вообще не волновало то, что мы стоим посреди трупов в разгромленном притоне. Звук кончился резко, на полутоне — я глянул на Эдвина, и передо мной снова был двадцатипятилетний волшебник.
— Полечились, и хватит. Информацию я получил. Согласись, трудно переоценить ее значение.
Я молча кивнул. Ради информации о грядущем нападении стоило перевернуть вверх дном один гадюшник.
— Теперь немного подожди. Если хочешь, можешь пока обыскать остатки стойки. Я пока проверю карманы этой троицы и тех двух. Кстати, ты держался молодцом.
Я, стараясь не глядеть на тело Двух зубов, обыскал руины стойки. Мои искры пробивали все, что можно — бутылки с дешевым алкоголем были разбиты, кружки расколочены. Я сумел найти еще один, немного ржавый, револьвер, мешочек с грязными горстями и молотами и два пузырька с молочно-белой жидкостью. От пробок пахло той самой травой. О находках я доложил Эду, обиравшему Густава.
— Револьвер выкинь, поворотный механизм проржавел, я тебе как спец говорю. Мешочек оставь, деньги руки не красят. А вот Яркосон…
Я понял, что это были пузырьки с драгоценным наркотиком. Эд просто кинул их в стену, и сотни и сотни горстей, распространяя горький аромат, начали стекать по стене.
— У этих товарищей ничего толкового не было. Разве что патроны к «Ольгерду» этого Пороха, — Эдвин тронул рукой карман с револьвером. — Ну и у глубинщика паршивенький амулет на отвод глаз. Пойдет, в принципе.
Эдвин жестом попросил меня остаться и быстро проверил дверь, к которой так стремился Два зуба — там был запасной выход на улицу. Закрыв дверь и подперев ее одним из уцелевших стульев, волшебник бросил внимательный взгляд на кирпичный потолок и отдал мне указания:
— Я сейчас буду вытаскивать спящих травоедов из их сонных гнездышек. Прямо на улице штабелями буду класть. Твоя задача — чтобы все здесь горело. Сможешь?
Я покосился трупы, мокрый пол и неуверенно кивнул. А справлюсь?
— Я не слышу, Джас.
— Да, справлюсь, Эд. — ответил я, глядя прямо в глаза волшебнику.
Он ухмыльнулся. К нему возвращалось его обычное настроение.
— Отлично. Встречаемся на улице.
Когда он вышел, оставив дверь открытой, я еще раз с неудовольствием оглядел зону работы. Делать было нечего.
Пока я передвигал один из стульев к стене возле двери, Эд вытащил на улицу уже двух бесчувственных человек. Усевшись на стул и выпустив в плохо отшлифованную древесину когти, я выпустил поток ослепительного огня. Не прошло и мгновения, как зашипела, испаряясь, вода, и занялась одежда на Порохе.
Я выпускал огонь около трех минут. Очнулся, когда Эдвин тронул меня за спину.
— Пошли, я все! — он едва перекричал пожар.
Я оценил ревущий огненный ад, что устроил, кашлянул от обилия дыма и выскочил на улицу, обогнав Эда.
На жиденькой травке около лавочек лежало шесть человек, вяло двигающихся и пускающих слюни. Двоих из них мы знали — это был Смоль и безымянный привратник. Эд окинул их быстрым взглядом, посмотрел на меня и кивнул.
— Спасибо за помощь.
— Не за что. Но не скажу, что был прямо рад.
— К этому сложно привыкнуть, — вздохнул Эдвин. — Ну что, пошли?
И мы двинулись прочь от чадящего дымом притона. Мы шли домой, готовиться к осаде.
Глава 11. Величайшая проблема Джаспера
Удивительно быстро мы вернулись на чистенькие улицы старого города. Мы шли молча — я пялился на широкую спину Эдвина и его изредка дергающийся хвост. Наконец, когда мы проходили мимо очередной забегаловки, он обратился ко мне:
— Джас, ты не голоден?
— Ну есть немного.
— Давай зайдем, я тоже проголодался, — и, не дожидаясь моего ответа, волшебник нырнул под брезентовый навес, дававший тень веранде.
Эдвин сел на изящно изогнутый стул, за столик на двоих. Поняв его, я залез на противоположный стул. Стол доходил Эдвину до границы груди и живота, а мне он был по шею. Подошла приветливая официантка — белая одежда, накрахмаленный фартук, русые локоны и дешевый блокнот в руках.
— Доброе утро. Что будет заказывать гость?
— Мне пару сэндвичей и стакан осса, моему фамилиару пару куриных крыльев. Немного прижарьте их на гриле, если можно.
— Сэндвич с ветчиной или куриной грудкой?
— Рыба есть?
— Красная.
— Будет замечательно. А если и добавите горчицы…