— Меняем на ваших, — дал я Виталине отмашку. — И Катю, и Люду.
Контора — орган КРАЙНЕ предусмотрительный, и дублирующий состав подготовила.
— Извините, Эдуард Анатольевич, — ради приличия ввел я Хиля в курс дела. — Я понимаю, что за два дня до концерта менять вокалисток не очень, но, если они на ровном месте умудряются ломать колени подтанцовке и устраивать пожары, значит дальше будет только хуже.
— Я и с дублирующим составом репетировал, так что все нормально, — ожидаемо не стал говниться няша-Хиль. Зевнув, спросил. — Могу ли я вернуться в купе? Голос, — виновато развел руками, напомнив о физиологических особенностях.
— Спокойной ночи, Эдуард Анатольевич.
Виталина пошла в спецкупе охраны — там у нас рация, договариваться за парочку дублерш и нового танцора.
— Хорошо, что накосячили не отвечающие за этническое разнообразие девушки, — по пути к купе с виноватыми поделился мыслями с дядей Витей. — Дублерши казашка и кубинка у нас есть, но, прости-господи, они не настолько красивые.
— Спорим она услышала? — хрюкнул дядя Витя, кивнув за спину, где Вилка как раз скрылась за нужной дверью.
— Зачем? Я совершенно точно уверен, что услышала! — хрюкнул я в ответ.
А вот теперь отрубаем эмпатию и игнорируем жалобные, плачущие глаза.
— Извини, Кать, но подпольные кулинары нам в составе не нужны, особенно такие, которые забывают суп на пожароопасных приборах.
— Я больше не!.. — начала было она, но присутствующий здесь охранник зажал ей рот и твердо, но бережно вывел из купе под взглядами побледневших девушек.
— Просто уволена, вернется в Москву и будет жить как прежде, нынче никого в полях не расстреливают, — пояснил я.
Не сильно-то и помогло!
— Извини, Люд, чисто по-человечески твою панику я понять могу, но на инструктаже и в МИДе, и вчера в поезде четко перечислены случаи, когда стоп-кран срывать нужно. Если коротко — никогда, потому что за это отвечает охрана.
Девушку увел второй охранник.
— По прибытии в Варшаву к нам присоединятся дамы из дублирующего состава, — пояснил оставшимся. — Тань, можно тебя на секундочку? — обратился к товарищу младшему лейтенанту.
Больно уж виноватая у нее мордаха — так и читается «вот дура я дура, не уследила!».
— Все ок, чужая тупость — фактор трудно учитываемый, и вообще это мой косяк — надо было сразу ваших набирать, целиком, но чего уж теперь, — тихо объяснил я ей позицию начальства. — Возвращайся, успокаивай этнически разнообразных коллег. Ты остаешься точно, но бдительность удвой, хорошо?
— Хорошо. Спасибо, Сережа, — с облегченной улыбкой поблагодарила она и вернулась в купе.
— Одобряете? — спросил я старшего товарища.
— А это на что-то повлияет? — спросил он.
— Нет, но важно лично для меня, — честно ответил я.
— Одобряю, — с улыбкой хлопнул дядя Витя меня по плечу.
— Мне бы типа-спецподготовку пройти, дядь Вить, — попросил я. — Я как раз целиком выздоровел, Виталина меня приемам учит и физически улучшает, но нужна стрельба и особенности перемещения в пространстве в непростых ситуациях. Не хочу ни подыхать, ни Виталиной от пуль заслоняться — я понимаю, что у нее работа такая, но если охраняемый объект сам по себе что-то может, значит и шансы на совместное выживание повышаются.
— Сделаем, — пообещал дядя Витя.
Добрались до купе подтанцовки, где девушки и парни с грустными мордашками смотрели на заплаканного парня, которому путешествующий с нами врач широкого профиля накладывал шину на поврежденную ногу.
— Ничего не обещаю, Андрей, но по прибытии в ГДР повезем тебя к лучшим врачам, валюту я выбью. Не справятся немцы — отправим туда, где справятся. Починим тебе ногу на максимально возможном уровне. Если танцевать сможешь — после выздоровления с радостью возьмем тебя обратно, если нет — приглашаю тебя работать хореографом в ДК совхоза «Потемкинская деревня», а еще выбью тебе «однушку» в Москве. Скепсис понимаю и не осуждаю, — увидев на его лице без пяти минут панику, сработал на опережение. — Но ты подумай вот о чем — это мой совхоз, а я бы не стал с ним возиться без далеко идущих неожиданных планов. Зарплата — двести семьдесят рублей с премиями за хорошую работу. До свидания, товарищи, — и я покинул их купе, направившись к своему.
Бардак!
Погода к посещению Аушвица (ака Освенцим) подходила как нельзя кстати — небо затянуто серыми, но, к счастью, безобидными тучами, изо рта валил пар (чуть ниже нуля), под ногами — подмерзшая земля с пожухлой травой, а сидящая на воротах стая ворон встретила нас ехидным карканьем.