Но это я.
Попутчица помолчала недолго, снова начала всхлипывать, не удержалась – всплакнула. Немного успокоившись, снова принялась вываливать на мою неподготовленную нервную систему историю несостоявшегося, но такого желанного счастья.
В дальнейшем повествовании была неизбывная боль. Зачатки ненависти, замешанной на гнетущей пустоте. Лично я реальных причин случившегося обнаружить не сумел.
Как же быстро у влюблённых дурочек одно душевное состояние переходит в другое. А куда подевались мексиканские страсти, клятвы в любви и верности, стремление жить и умереть обнявшись?
Что же этот недоросль сумел такого натворить, что она после всего так запросто и стремительно сбежала из вечного рая?
Часа три слушал я собеседницу, ни разу не перебив. Собственно и не понял практически ничего, только чувствовал: ей необходимо выговориться. До основания, до самого донышка, чтобы в душе не осталось ни соринки.
Девочка торопится, тараторит, иногда снова срываясь на слёзы, временами хохочет, как ненормальная и всё время крутит локон волос с правой стороны, наматывая его на палец, мусолит во рту, потом закладывает за ухо, смахивает слезу, почти неслышно сморкается в смятый в левой руке платок, извиняется и опять принимается рассказывать.
Её речь я почти не воспринимаю, слушаю на автомате, больше наблюдая за мимикой, нервными движениями очень красивых рук с белоснежной кожей и тонюсенькими аккуратными коготками.
Из повествования понял только одно – девушка страдает, как ей кажется, от неразделённой любви. Во всяком случае, экзальтация и перевозбуждение свидетельствуют об этом.
Всё, что она рассказывает, вынуждает считать, что связалась она якобы с настоящим мерзавцем, хотя ни одной причины в повествовании для такого вывода не нахожу.
Видимо, мальчишка посмотрел как-то не так, наговорил глупостей, не подумав, не сумел интуитивно подстроиться под ход её эмоций и мыслей. Или она от избытка чувств навыдумывала того, что в реальных событиях отсутствовало.
Итог – молодые расстались, сделали это чересчур поспешно, на вспыхнувших вдруг негативных эмоциях, наговорив друг другу нелепостей, способных разрушить что угодно, не только хрупкие, зарождающиеся чувства.
Почему всё это она решила вывалить именно на меня? Я ведь не психотерапевт, даже не психолог. Сам мучаюсь неразрешимыми проблемами не меньше. Порой становится невыносимо тошно от Лизкиных несуразных выходок. Что если всё-таки попытаться успокоить девушку по-мужски, заткнув течение откровений лекарством от всех болезней – страстным поцелуем?
В мозгу вибрировал невидимый зуммер, голова кружилась. Снова галопом пронеслись видения, от которых я моментально вспотел, даже почувствовал эрекцию.
– Ни фига себе реакция! Чего же сразу не в постель? Неужели всё-таки поплыл, решил воспользоваться девичьей слабостью, болезненным состоянием души, физиологической ломкой! Еще бы: несколько месяцев без женской ласки превратили меня в неврастеника, в похотливого самца, в сексуального маньяка.
Подобная пикантная ситуация, да ещё в состоянии анабиоза, кого угодно заведёт.
Стараясь выскочить из глубин бессознательного незаметно, задерживаю дыхание. Напрягаю волю, пытаюсь купировать эротический шок, перемещая возбуждённые мысли с неожиданной похоти на сентиментальные девичьи проблемы, что удаётся с большим трудом.
Разве это беда, если толком разобраться? Мальчишка – деревянный дровосек, не сумел погасить пустяковый конфликт: такое случается на каждом шагу. И сразу рубить сплеча, срываться в бега! Ну, дура и только! Не может справиться с собой – пусть учится выбирать. В конце концов, он не единственный. Распереживалась она!
Мои мысли унеслись в недавнее прошлое, когда подобные конфликты чуть не разрушили наши с Лизой отношения. О тех событиях смешно вспоминать, но тогда даже незначительные мелочи казались фатальными.
Я не советник. Пусть сами разгребают. Справятся. Думаю, мальчишка уже всё понял и поступит правильно.
Или расстанутся... на то и жизнь, чтобы находить, терять, делать ошибки, потом исправлять их, корректировать. По тропе судьбы обычно зигзагами ходят да кругами.
Мои мысли с проблем девочки перескакивают на собственные, превращая их в поток неразрешимых противоречий.
Случайная знакомая никак не унимается. Правда накал страстей помалу стихает. Нет уже слёз на глазах, да и шмыганья носом прекратились. Платок перекочевал в карман, волосы оставлены в покое...
– Меня Лариса зовут. Спасибо, вы такой... вы самый лучший собеседник, которого я в жизни встречала...
Лариса поправила причёску, вынула из сумочки зеркальце, осмотрела себя, удовлетворённо хмыкнула, просветлев моментально взглядом, вскочила с места, засуетилась, наклонилась к моему лицу, чмокнула в лоб, как младенца, благодарно прижалась щекой, отчего по моему телу вновь пробежала волна вожделения.
– Извините! Я вам так благодарна. Вы подсказали правильный выход. Наверно я не права. Да, точно, это моя вина. Ну, зачем нужно было скандалить, срываться, куда-то ехать, портить замечательные отношения с человеком, которого я очень-очень-очень люблю? Вот сойду на следующей остановке и поеду к нему обратно. Я знаю, он меня ждёт... но сначала нужно позвонить, чтобы не волновался. Он у меня такой впечатлительный, такой ласковый, такой...
– Слава богу, пронесло, – с облегчением отметил я, – чуть было не сломал жизнь влюблённым идиотам. И себе заодно. А ради чего? Да мало ли какими оленьими глазами на тебя смотрят! Человек взывал о помощи, а ты едва не предложил ему секс. Или мне так показалось? Чего только не померещится в приступе обострённого сочувствия.