– Не примут, – согласился Сид Леттера и поставил бокал, – но мои избиратели не в курсе. А ты, Спана, и твоя берилловая родня мне не помешаете. Купи шубу, возлюбленный господин, если у тебя есть деньги!
Картинка погасла, оставив привкус неизрасходованной ярости. Игер стёр данные, покосился на оператора, прикидывая, что он мог уловить в разговоре на домергианском. Кто их, местных, разберёт, колония домергиан давно обосновалась на Клёте, и не один Димма путается с людьми. Дылда, обливаясь потом, продолжал копаться в ящиках, ничем не показывая страх перед заморозками. Никакого катаклизма не будет, Леттера всё выдумал. А вот клиентов они потеряют, капризные шишки не расположены ждать.
Игер допил согревшуюся водку из фляжки, прицепил к поясу оружие и шагнул под палящие лучи. У входа Димма сверял закупки по списку на линкоме.
– Соевый концентрат – тридцать пять кило. Мясные консервы – двадцать два… индюшатина ещё… господин, мы потратили на еду три тысячи йю, – Ворон поднял черноволосую голову, – я прибавлю пятьсот, никто и не заметит.
– На школу, да? – Сейчас он ненавидел всех линейных. Несуразное, извращённое чувство, никто в его позоре не виноват, даже Сид. – Любовник-человек попросил, и ты готов платить.
– Кланы Домерге помогали поселянам. – Для Диммы всё просто, он обрёл на Земле больше, чем потерял дома. – Пауль белый. Клёт будет носить тебя на руках.
– Хоть зелёный в крапинку! – Низ живота тягуче стиснуло, и он не сумел сдержаться. – Хватит соплей, мы уезжаем.
****
Масик победно колотил ложкой по столу. Ему досталось пюре из настоящей картошки, приправленное кусочками индюшатины, и малиновое желе – целых две порции. Юрген и Лукас присмирели на стульях – сегодня они ни за что не станут задевать Олив, особенно пока у неё в руке поварёшка. Олив разливала в глубокие тарелки суп, густо, восхитительно пахнущий мясом, наклонялась над кастрюлей, неверяще принюхивалась. Димма привёз много еды. И не сунул, как прежде, несколько свёртков в благодарность за присмотр за Юргеном, велел приготовить, «ну, как вы любите, чтобы картошка в подливке плавала», суп и сладкое. Дети млели. Олив касалась продуктов со священным трепетом, постоянно отворачивалась от плиты и блаженно улыбалась домергианину. Мальчишки вызвались ей помогать – дело небывалое.
– Не жмись, девочка, наливай до краёв, – Димма, наевшись, улёгся на продавленный диван – свидетель их короткого, бурного совокупления – и закурил сигарету. – Я ещё привезу.
– Как съездили? – Пауль спросил из вежливости. Наёмники не склонны распространяться о секретах ремесла. – Там тоже льёт?
– Льёт, точно. Десять лет живу на побережье, такого дождя не видел, – Димма ловко стряхнул пепел в крышку от опустошённой бутылки пива. Человек обязательно угодил бы мимо. – И вот чего странно. Ладно, дождь, должна же и Европа помокнуть, но холод! Чувствуете?
Детям было не до гримас погоды, они вовсю работали ложками. Пауля и впрямь среди ночи поднял именно холод, ему даже снилось, что он вновь в Айша-Бобо, корпит над заданиями, мёрзнет в комнатке при колледже. В Африке мороз не редкость, в городе, конечно, снег убирали, воздух грели, но кругом расстилались безбрежные пушистые поля. Он полез в кладовку, вытащил старые куртки, накрыл Масика и Олив и утром приказал одеться теплей. Олив нашла дырявую кофту матери, уцелевшую при взрыве, укутала в неё Масика, сама обошлась цветастым платком. Тёплая одежда на Клёте вещь совершенно бесполезная.
– А съездили нормально, – Димма выпустил в потолок сизое кольцо, – наши будут охранять рудник в две смены – солидные деньги. У заказчиков прыткие конкуренты, господин Игер обещал им защиту.
Лукас оторвался от тарелки, глянул заинтересованно. За шашни с отцом презирал, с домергианином, от которого и прибыль, и выгода, готов смириться, так, что ли? Вдруг возьмут в отряд к «господину Игеру»? Неприятно, но всё не открытая вражда. Пауль устал от битв в собственном доме и школу решил не трогать – успеется. Они сыты, еды вдоволь, в стекло стучит дождь, можно затопить плиту и никуда не ходить. По эдакой мокроте стройка накрылась.
– Был однажды снег. – Хорошо бы Олив отобрала у Масика ложку, увела мальчишек погулять, оставила их с Диммой вдвоём. – В детстве, я помню. Чуть не окочурились, мама нас соломой укрывала. На Домерге, наверное, холодно?
– Везде, кроме экватора лета вообще не бывает, – Димма зевнул, поднёс линком к лицу, – плюс двенадцать – и падает! Потому у нас и дерутся за тёплые земли, красный карлик слабо греет…
– Димма… – Лукас несмело кашлянул. И куда удаль подевалась. – Можно, ну… эмигрировать на Домерге? Меня пустят?
Вот тебе! Расслабился, замечтался, а парнишка долго, видать, дозревал. Олив уткнулась в тарелку. Брата она не жалует, но ведь брат же! Юрген улыбнулся чему-то, сморщил курносый носишко. И Масик перестал колотить ложкой, будто понял.
– Пустят. – Чёрные, яркие глаза, совсем нелюдские, и выражение нелюдское, застывшее, как на картине. Димма лениво перевернулся на бок, поглядел на Лукаса из-под ресниц. – Езжай в Сарассан, обратись в посольство Берилла или Ртути. Гранит держит своё в Рошшуар. Исполнится восемнадцать, и мотай. Ты белый, расовый контроль пройдёшь без проблем.
– А… общего посольства у вас нету? – Лукас замотал лохматой, тупой башкой. – Я не… сразу три?
– У каждого богатого клана отдельное, – медленно, словно недоумку, объяснил Димма, – Берилл и Ртуть воюют с начала колонизации, Гранит нейтрален. Общее посольство им неудобно, так скажу.
– Прекрати чушь нести, – оборвал Пауль. Толку от Лукаса ни на грош, но он за парня в ответе. И не перед засранцем Алексом, перед собой. – Расскажи, для чего ты удрал с распрекрасной Домерге, где белым все блага на блюдечке!
– Это сложно, – Димма прищурился, и Пауль с трудом разгадал нечеловечью мимику. Домергианин не злился, не издевался – сочувствовал. – Ты, Лукас, не уникал. Значит, нужен, чтобы служить, выращивать и заготавливать продовольствие, охранять границы клана. Я родился в клане Льда, у нас поселян расстреливали за побег.
– Расстреливали, – Олив поёжилась, – я думала, Домерге тихая. Красивая.
– Ну да, великая планета для великой белой расы, – Димма хохотнул простецки, совсем как местный рыбак или фермер. – Клан Магма нажимал на Лёд десять лет, пока Берилл не вмешался. Магма богаче, народу больше, они нас почти уделали. Отобрали земли, осталась только цитадель, мы сидели в ней, грызли друг друга.
– И ты из-за войны уехал? – Лукасу понятно, как страшна нищета, а что война страшней, так дело опекуна мозги проветрить. – Уникалы ведь бойцы!
– Уникалов растят для войны, – Димма задержал взгляд на Юргене, – Алари Спана, разумеется, не по доброте душевной спас Лёд. Ему понадобилось припугнуть Магму, те стояли за Ртуть. Запутался уже, Лукас? На Земле легче, верно.
Дети молчали, один Масик, счастливый в младенческом неведении, ковырял малиновое желе, щебетал звонко. Ртуть и Берилл непримиримые враги, это Пауль слыхал, преданность Диммы психу Спане становилась яснее.
– Алари брат Игера? – Пауль достал из-под стола лимонной водки, налил себе и домергианину. Правда в том, что легко и безопасно не бывает нигде, носишь ли ты оружие с малолетства или вкалываешь по-рабски и пьёшь ночами от безысходности. – Ты служишь ему из благодарности…